житъ скалку для тѣста подъ кроватью, а терку въ карманѣ вмѣстѣ съ табакомъ, что у ней шестьдесятъ пять различныхъ сахарницъ въ разныхъ углахъ дома, что она вытираетъ посуду сегодня салфеткой, а завтра обрывкомъ старой юбки! Но главное то, что она приготовляетъ славные обѣды и варитъ превосходный кофе. Вы должны судить ее такъ, какъ судятъ полководцевъ и государственныхъ людей, — по ихъ успѣхамъ.
— Но сколько добра пропадаетъ, сколько денегъ тратится напрасно!
— Ну, запирайте все, что можно запереть и держите ключи въ карманѣ. Выдавайте понемногу денегъ заразъ и не спрашивайте ни счета, ни сдачи. Это самое лучшее!
— Меня одно очень безпокоитъ, Августинъ, мнѣ какъ-то невольно думается, что ваши прислуги не вполнѣ честны. Увѣрены ли вы, что на нихъ можно положиться?
Августинъ громко расхохотался при видѣ серьезнаго и тревожнаго лица, съ какимъ миссъ Офелія предложила этотъ вопросъ.
— О, кузина, это ужъ слишкомъ! Честны! какъ будто можно этого ожидать! Честны! Конечно, нѣтъ. И съ какой стати имъ быть честными? Что, скажите на милость, можетъ побудить ихъ къ этому?
— Отчего же вы ихъ не учите?
— Учить! Вотъ то штука! Чему же по вашему я могъ бы выучить ихъ? Очень я похожъ на учителя! Что касается Маріи, у нея, конечно, хватитъ духа убить всѣхъ негровъ плантаціи, если только дать ей свободу расправляться съ ними, но и ей не выбить изъ нихъ плутовства.
— Неужели же среди нихъ нѣтъ честныхъ?
— Попадаются, да очень рѣдко, или отъ природы глупые, или такіе правдивые и вѣрные, что никакія дурныя вліянія не могутъ испортить ихъ. Но, видите-ли, цвѣтной ребенокъ чуть не съ перваго появленія на свѣтъ начинаетъ понимать, что иначе какъ хитростью ему ничего не добиться. Другимъ средствомъ онъ ничего не получитъ ни отъ своихъ родителей, ни отъ госпожи, ни отъ маленькихъ барчатъ, съ которыми играетъ. Хитрить и лгать для него необходимо, неизбѣжно, становится его привычкой. Ничего другого отъ него и ждать нельзя. Его нельзя за это наказывать, что касается честности, рабовъ держатъ въ такомъ зависимомъ, полудѣтскомъ состояніи, что имъ невозможно втолковать право собственности, невозможно внушить сознаніе, что онъ не долженъ брать вещей своего господина, такъ
жит скалку для теста под кроватью, а терку в кармане вместе с табаком, что у неё шестьдесят пять различных сахарниц в разных углах дома, что она вытирает посуду сегодня салфеткой, а завтра обрывком старой юбки! Но главное то, что она приготовляет славные обеды и варит превосходный кофе. Вы должны судить ее так, как судят полководцев и государственных людей, — по их успехам.
— Но сколько добра пропадает, сколько денег тратится напрасно!
— Ну, запирайте всё, что можно запереть и держите ключи в кармане. Выдавайте понемногу денег зараз и не спрашивайте ни счета, ни сдачи. Это самое лучшее!
— Меня одно очень беспокоит, Августин, мне как-то невольно думается, что ваши прислуги не вполне честны. Уверены ли вы, что на них можно положиться?
Августин громко расхохотался при виде серьезного и тревожного лица, с каким мисс Офелия предложила этот вопрос.
— О, кузина, это уж слишком! Честны! как будто можно этого ожидать! Честны! Конечно, нет. И с какой стати им быть честными? Что, скажите на милость, может побудить их к этому?
— Отчего же вы их не учите?
— Учить! Вот то штука! Чему же по вашему я мог бы выучить их? Очень я похож на учителя! Что касается Марии, у неё, конечно, хватит духа убить всех негров плантации, если только дать ей свободу расправляться с ними, но и ей не выбить из них плутовства.
— Неужели же среди них нет честных?
— Попадаются, да очень редко, или от природы глупые, или такие правдивые и верные, что никакие дурные влияния не могут испортить их. Но, видите ли, цветной ребенок чуть не с первого появления на свет начинает понимать, что иначе как хитростью ему ничего не добиться. Другим средством он ничего не получит ни от своих родителей, ни от госпожи, ни от маленьких барчат, с которыми играет. Хитрить и лгать для него необходимо, неизбежно, становится его привычкой. Ничего другого от него и ждать нельзя. Его нельзя за это наказывать, что касается честности, рабов держат в таком зависимом, полудетском состоянии, что им невозможно втолковать право собственности, невозможно внушить сознание, что он не должен брать вещей своего господина, так
