какъ не могу говорить серьезно въ жаркую погоду. Со всѣми этими москитами и прочею гадостью человѣкъ никакъ не настроитъ себя на возвышенный тонъ. Я думаю, — э! — вотъ новая теорія! — вскричалъ онъ, вдругъ вскакивая. — Я теперь понимаю, почему сѣверные народы обыкновенно добродѣтельнѣе южанъ, — все это вполнѣ ясно.
— Ахъ, Августинъ, вы неисправимый вѣтренникъ!
— Неужели? впрочемъ, можетъ быть, это и правда, но въ настоящую минуту я намѣренъ быть серьезнымъ. Передайте мнѣ корзиночку съ апельсинами, если вы хотите, чтобы я совершилъ такой подвигъ, вы должны подносить мнѣ напитки и угощать меня яблоками. — Ну вотъ, — онъ придвинулъ къ себѣ корзиночку, — я начинаю: Если ходъ событій вынуждаетъ человѣка держать въ рабствѣ двѣ-три дюжины своихъ ближнихъ, онъ обязанъ изъ уваженія къ общественному мнѣнію…
— Я не нахожу, чтобы вы становились серьезнѣе, — замѣтила миссъ Офелія.
— Постойте, я дойду и до серьезнаго, вы увидите. Въ сущности, кузина, — его красивое лицо сразу приняло серьезное выраженіе, — все это можно сказать въ двухъ словахъ. О рабствѣ, какъ объ отвлеченномъ вопросѣ, не можетъ быть двухъ мнѣній. Плантаторы, которые наживаютъ на немъ деньги, священники, которые хотятъ угодить плантаторамъ, политики, которые надѣются такимъ путемъ добиться власти, могутъ, сколько угодно, изощряться въ краснорѣчіи и искажать нравственные принципы, изумляя свѣтъ своею изобрѣтательностью. Они могутъ ссылаться и на природу, и на библію, и Богъ знаетъ на что еще, все равно, ни они сами, и никто въ свѣтѣ не вѣритъ ни одному ихъ слову. Вѣрно одно, что рабство отъ дьявола, и по моему это весьма хорошій образчикъ его работы.
Миссъ Офелія перестала вязать и съ удивленіемъ посмотрѣла на него. Ея удивленіе видимо забавляло Сентъ-Клера и онъ продолжалъ:
— Вы, кажется, удивлены. Но если вы хотите, чтобы я говорилъ серьезно, я вамъ выскажу все до конца. Это проклятое учрежденіе, проклятое Богомъ и людьми, что это такое по существу? Отнимите отъ него всѣ украшенія, доберитесь до самаго корня, до самой сердцевины, что вы увидите? Мой братъ Кваши невѣжественъ и слабъ, я уменъ и силенъ, — я знаю, какъ надо взяться за дѣло и умѣю его сдѣлать, — потому я отнимаю у него все его имущество и выдаю ему только то и столько, сколько мнѣ вздумается. Я заставлю Кваши исполнять за меня всю тя-
как не могу говорить серьезно в жаркую погоду. Со всеми этими москитами и прочею гадостью человек никак не настроит себя на возвышенный тон. Я думаю, — э! — вот новая теория! — вскричал он, вдруг вскакивая. — Я теперь понимаю, почему северные народы обыкновенно добродетельнее южан, — всё это вполне ясно.
— Ах, Августин, вы неисправимый ветренник!
— Неужели? впрочем, может быть, это и правда, но в настоящую минуту я намерен быть серьезным. Передайте мне корзиночку с апельсинами, если вы хотите, чтобы я совершил такой подвиг, вы должны подносить мне напитки и угощать меня яблоками. — Ну вот, — он придвинул к себе корзиночку, — я начинаю: Если ход событий вынуждает человека держать в рабстве две-три дюжины своих ближних, он обязан из уважения к общественному мнению…
— Я не нахожу, чтобы вы становились серьезнее, — заметила мисс Офелия.
— Постойте, я дойду и до серьезного, вы увидите. В сущности, кузина, — его красивое лицо сразу приняло серьезное выражение, — всё это можно сказать в двух словах. О рабстве, как об отвлеченном вопросе, не может быть двух мнений. Плантаторы, которые наживают на нём деньги, священники, которые хотят угодить плантаторам, политики, которые надеются таким путем добиться власти, могут, сколько угодно, изощряться в красноречии и искажать нравственные принципы, изумляя свет своею изобретательностью. Они могут ссылаться и на природу, и на библию, и Бог знает на что еще, всё равно, ни они сами, и никто в свете не верит ни одному их слову. Верно одно, что рабство от дьявола, и по моему это весьма хороший образчик его работы.
Мисс Офелия перестала вязать и с удивлением посмотрела на него. Её удивление видимо забавляло Сент-Клера и он продолжал:
— Вы, кажется, удивлены. Но если вы хотите, чтобы я говорил серьезно, я вам выскажу всё до конца. Это проклятое учреждение, проклятое Богом и людьми, что это такое по существу? Отнимите от него все украшения, доберитесь до самого корня, до самой сердцевины, что вы увидите? Мой брат Кваши невежествен и слаб, я умен и силен, — я знаю, как надо взяться за дело и умею его сделать, — потому я отнимаю у него всё его имущество и выдаю ему только то и столько, сколько мне вздумается. Я заставлю Кваши исполнять за меня всю тя-
