— Какъ ты можешь такъ дурно и жестоко обращаться съ бѣднымъ Додо? — спросила Ева.
— Дурно, жестоко! — вскричалъ мальчикъ съ самымъ искреннимъ удивленіемъ. — Что ты хочешь этимъ сказать, моя милая Ева?
— Не называй меня милая Ева, когда ты такъ поступаешь, — отвѣчала дѣвочка.
— Дорогая кузиночка, ты вѣдь не Додо; съ нимъ нельзя иначе обращаться: онъ постоянно лжетъ и придумываетъ разныя отговорки. Его непремѣнно надо сразу осадить, пе дать ему рта открыть. Такъ и папа дѣлаетъ.
— Но вѣдь дядя Томъ объяснилъ тебѣ, что онъ не былъ виноватъ, а дядя Томъ никогда пе лжетъ.
— Ну, это значитъ совсѣмъ необыкновенный негръ, нашъ Додо лжетъ на каждомъ словѣ.
— Ты его запугиваешь своимъ обращеніемъ и поневолѣ заставляешь лгать.
— Ну, Ева тебѣ кажется такъ понравился Додо, что я начну ревновать.
— Но вѣдь ты же прибилъ его, и онъ этого не заслужилъ.
— Ничего, онъ скоро заслужитъ, и я тогда прощу ему. Нѣсколько лишнихъ ударовъ не повредятъ Додо. Это препротивный мальчишка, увѣряю тебя. Но я не буду больше бить его при тебѣ, если это тебѣ непріятно.
Еву далеко не удовлетворило такое обѣщаніе, но она видѣла, что ея красивый кузенъ не въ состояніи понять ея чувства.
Вскорѣ явился Додо съ лошадьми.
— Ну вотъ теперь хорошо, Додо, — сказалъ его молодой господинъ милостивымъ тономъ. — Иди-ка подержи лошадь миссъ Евы, пока я посажу ее.
Додо подошелъ и держалъ пони Евы. Лицо его было взволновано, глаза заплаканы.
Генрикъ, гордившійся своею ловкостью и любезностью въ обращеніи съ дамами, быстро усадилъ въ сѣдло свою прелестную кузину и, собравъ поводья, подалъ ихъ дѣвочкѣ.
Но Ева наклонилась къ Додо, стоявшему съ другой стороны лошади, и въ ту минуту, какъ онъ выпускалъ поводья, — сказала ему: — Ты славный мальчикъ, Додо, благодарю тебя!
Додо съ удивленіемъ поднялъ глаза на это прелестное дѣтское личико; кровь прилила къ щекамъ его, на глазахъ его навернулись слезы.
— Как ты можешь так дурно и жестоко обращаться с бедным Додо? — спросила Ева.
— Дурно, жестоко! — вскричал мальчик с самым искренним удивлением. — Что ты хочешь этим сказать, моя милая Ева?
— Не называй меня милая Ева, когда ты так поступаешь, — отвечала девочка.
— Дорогая кузиночка, ты ведь не Додо; с ним нельзя иначе обращаться: он постоянно лжет и придумывает разные отговорки. Его непременно надо сразу осадить, пе дать ему рта открыть. Так и папа делает.
— Но ведь дядя Том объяснил тебе, что он не был виноват, а дядя Том никогда пе лжет.
— Ну, это значит совсем необыкновенный негр, наш Додо лжет на каждом слове.
— Ты его запугиваешь своим обращением и поневоле заставляешь лгать.
— Ну, Ева тебе кажется так понравился Додо, что я начну ревновать.
— Но ведь ты же прибил его, и он этого не заслужил.
— Ничего, он скоро заслужит, и я тогда прощу ему. Несколько лишних ударов не повредят Додо. Это препротивный мальчишка, уверяю тебя. Но я не буду больше бить его при тебе, если это тебе неприятно.
Еву далеко не удовлетворило такое обещание, но она видела, что её красивый кузен не в состоянии понять её чувства.
Вскоре явился Додо с лошадьми.
— Ну вот теперь хорошо, Додо, — сказал его молодой господин милостивым тоном. — Иди-ка подержи лошадь мисс Евы, пока я посажу ее.
Додо подошел и держал пони Евы. Лицо его было взволновано, глаза заплаканы.
Генрик, гордившийся своею ловкостью и любезностью в обращении с дамами, быстро усадил в седло свою прелестную кузину и, собрав поводья, подал их девочке.
Но Ева наклонилась к Додо, стоявшему с другой стороны лошади, и в ту минуту, как он выпускал поводья, — сказала ему: — Ты славный мальчик, Додо, благодарю тебя!
Додо с удивлением поднял глаза на это прелестное детское личико; кровь прилила к щекам его, на глазах его навернулись слезы.
