ему, — и такое явленіе, а мы постоянно забываемъ его; сегодня человѣкъ живетъ, онъ красивъ собой, онъ горячо чувствуетъ, онъ полонъ надеждъ, желаній, потребностей, а завтра онъ умеръ, исчезъ навсегда.
Былъ теплый золотистый вечеръ. Онъ дошелъ до другого конца веранды и увидѣлъ Тома, который старался самъ читать Библію, указывая себѣ пальцемъ каждое слово и произнося его шопотомъ.
— Не хочешь ли я тебѣ почитаю, Томъ? — спросилъ Сентъ-Клеръ, садясь подлѣ него.
— Пожалуйста, масса, — съ благодарностью отвѣчалъ Томъ. — Когда вы читаете, я лучше понимаю.
Сентъ-Клеръ взялъ книгу, посмотрѣлъ и началъ читать съ того мѣста, гдѣ у Тома была сдѣлана отмѣтка:
„Когда же пріидетъ Сынъ Человѣческій во славѣ Своей и всѣ святые Ангелы съ Нимъ, тогда сядетъ на престолѣ славы Своей. И соберутся предъ Нимъ всѣ народы; и отдѣлитъ однихъ отъ другихъ, какъ пастырь отдѣляетъ овецъ отъ козлищъ…“
Сентъ-Клеръ читалъ съ оживленіемъ, пока не дошелъ до послѣдняго стиха:
„Тогда скажетъ и тѣмъ, которые по лѣвую сторону: Идите отъ Меня, проклятые, въ огонь вѣчный, уготованный дьяволу и аггеламъ его: ибо алкалъ Я. и вы не дали мнѣ ѣсть; жаждалъ, и вы не напоили Меня; былъ странникомъ, и не приняли Меня; былъ нагъ, и не одѣли Меня; боленъ и въ темницѣ, и нс посѣтили Меня!
Тогда и они скажутъ Ему въ отвѣтъ: Господи! когда мы видѣли Тебя алчущимъ, или жаждущимъ, или странникомъ, или нагимъ, или больнымъ, или въ темницѣ, и не послужили Тебѣ?
Тогда скажетъ имъ въ отвѣтъ: Истинно говорю вамъ: такъ какъ вы не сдѣлали этого одному изъ малыхъ сихъ, то не сдѣлали Мнѣ“.
Послѣдній стихъ, видимо, поразилъ Сентъ-Клера. Онъ прочелъ его два раза, второй разъ медленно, какъ бы обдумывая каждое слово.
— Томъ, — сказалъ онъ, — тѣ люди, которыхъ постигнетъ такая жестокая кара, должно быть, жили такъ же, какъ я: спокойно, въ довольствѣ, въ почетѣ и не думали справляться, кто изъ ихъ ближнихъ голоденъ, или жаждетъ, или боленъ, или въ темницѣ.
Томъ ничего не отвѣтилъ.
Сентъ-Клеръ всталъ и сталъ задумчиво ходить по верандѣ,
ему, — и такое явление, а мы постоянно забываем его; сегодня человек живет, он красив собой, он горячо чувствует, он полон надежд, желаний, потребностей, а завтра он умер, исчез навсегда.
Был теплый золотистый вечер. Он дошел до другого конца веранды и увидел Тома, который старался сам читать Библию, указывая себе пальцем каждое слово и произнося его шёпотом.
— Не хочешь ли я тебе почитаю, Том? — спросил Сент-Клер, садясь подле него.
— Пожалуйста, масса, — с благодарностью отвечал Том. — Когда вы читаете, я лучше понимаю.
Сент-Клер взял книгу, посмотрел и начал читать с того места, где у Тома была сделана отметка:
„Когда же придет Сын Человеческий во славе Своей и все святые Ангелы с Ним, тогда сядет на престоле славы Своей. И соберутся пред Ним все народы; и отделит одних от других, как пастырь отделяет овец от козлищ…“
Сент-Клер читал с оживлением, пока не дошел до последнего стиха:
„Тогда скажет и тем, которые по левую сторону: Идите от Меня, проклятые, в огонь вечный, уготованный дьяволу и аггелам его: ибо алкал Я. и вы не дали мне есть; жаждал, и вы не напоили Меня; был странником, и не приняли Меня; был наг, и не одели Меня; болен и в темнице, и нс посетили Меня!
Тогда и они скажут Ему в ответ: Господи! когда мы видели Тебя алчущим, или жаждущим, или странником, или нагим, или больным, или в темнице, и не послужили Тебе?
Тогда скажет им в ответ: Истинно говорю вам: так как вы не сделали этого одному из малых сих, то не сделали Мне“.
Последний стих, видимо, поразил Сент-Клера. Он прочел его два раза, второй раз медленно, как бы обдумывая каждое слово.
— Том, — сказал он, — те люди, которых постигнет такая жестокая кара, должно быть, жили так же, как я: спокойно, в довольстве, в почете и не думали справляться, кто из их ближних голоден, или жаждет, или болен, или в темнице.
Том ничего не ответил.
Сент-Клер встал и стал задумчиво ходить по веранде,
