Эта страница не была вычитана
— Есть, Василій Леонтьичъ!—отвѣтилъ мичманъ.
А глаза его говорили:
„И какой добрый этотъ Василій Леонтьевичъ“.
VI.
Черезъ полчаса старшій офицеръ прошелъ въ лазаретъ. У двери стояла толпа, ожидая очереди. Въ маленькой каютѣ лазарета толпились матросы, пришедшіе взглянуть на покойника и, перекрестившись, поцѣловать его лобъ.
Уже обмытый и одѣтый въ чистые штаны и рубаху, съ парусинными башмаками, онъ лежалъ на койкѣ 28). Голова покоилась на подушкахъ. Глаза были закрыты, и уже мертвенно пожелтѣвшее лицо казалось спокойнымъ, съ тѣмъ выраженіемъ какого-то важнаго недоумѣнія, которое часто бываетъ у покойниковъ. Образной читалъ псалтырь.
Василій Леонтьевичъ постоялъ минуту—
28) Койка(!)—постель для матросовъ.
