лись прямо и охватывали другъ друга руками. Никогда обезьяна этой породы не стоитъ на заднихъ лапахъ, развѣ только тогда, когда держится руками за вѣтви, или когда на нее нападаютъ и она собирается защищаться. Рисунки, на которыхъ ее изображають ходящею съ палкою, не вѣрны и основаны на вымыслѣ.
«Человѣка меясъ, повидимому, не очень боится. Тѣ изъ обезьянъ этой породы, которыхъ я наблюдалъ, смотрѣли на меня нѣсколько минутъ широко раскрытыми глазами и затѣмъ медленно удалялись къ сосѣднему дереву. Завидя одного изъ меясовъ, я часто долженъ былъ отойти за тысячу и болѣе шаговъ, чтобы взять ружье; при возвращеніи же почти всегда находилъ его на томъ же деревѣ или недалеко, на нѣсколько соть футовъ разстоянiя. Никогда не видалъ я вмѣстѣ двухъ совершенно взрослыхъ животныхъ, но почти всегда встрѣчалъ самцовъ, равно какъ и самокъ, въ сопровожденіи полувзрослыхъ дѣтенышей».
«Даяки разсказывають, что моясъ почти никогда не подвергается нападеніямъ со стороны звѣрей въ лѣсу, за исключеніемъ только весьма рѣдкихъ случаевъ. Всѣ предводители даяковъ, проведшіе всю жизнь въ мѣстахъ, гдѣ часто водится орангъ-утанъ, увѣряли меня, что никакое животное не обладаетъ достаточною силою, чтобы убить меяса, и единственное существо, съ которымъ онъ вступаетъ въ борьбу — это крокодилъ. Когда меясь не находитъ плодовъ въ джунгляхъ, онъ отправляется на берегъ рѣки за растущими около воды молодыми побѣгами и плодами. Здѣсь-то и случается, что крокодилъ старается схватить его; но меясъ прыгаетъ на него, бьетъ его руками и ногами, рветъ на части и убиваетъ. Разскащикъ прибавлялъ при этомъ, что разъ онъ самъ былъ свидѣтелемъ такой борьбы, и увѣрялъ, что меясь всегда остается побѣдителемъ. Другой предводитель разсказалъ мнѣ слѣдующее: меясъ не имѣетъ враговъ, потому что ни одно животное не осмѣливается нападать на него, исключая крокодила и тигровой змѣи. Онь убиваетъ крокодила благодаря своей чрезмѣрной силѣ, причемъ становится на него, разрываетъ его челюсти и перегрызаетъ ему горло. Если тигровая змѣя нападаетъ на меяса, онъ обхватываетъ ее руками, кусаетъ и быстро убиваетъ. Меясъ очень силенъ. Въ джунгляхъ нѣтъ другого животнаго, которое было бы столь же сильно, какъ онь».
«При исключительныхъ обстоятельствахъ случается также, что орангъ-утанъ вступаетъ въ борьбу и съ человѣкомъ. Однажды пришли ко мнѣ нѣкоторые даяки, чтобы разсказать, что меясь вчера чуть не убилъ одного изъ ихъ товарищей. Въ нѣсколькихъ миляхъ внизъ по рѣкѣ стоитъ хижина даяка и жители ея замѣтили большого орангъ-утана, который спокойно обрывалъ побѣги пальмы на берегу. Его спугнули, и онъ бросился назадъ въ джунгли, но толпа людей, вооруженныхъ копьями и дубинами, пересѣкла ему дорогу. Передній отважился бросить свое копье въ животное, но меясъ схватилъ своего противника руками, вонзилъ зубы въ его руку около плеча и сталь рвать на куски мясо выше локтя; не будь при этомъ другихъ людей, человѣкъ этотъ былъ бы еще больше изуродованъ или даже совсѣмъ убить. Но спутники, копьями и топорами, забили на смерть разъяренное животное. Раненый долго былъ боленъ и никогда уже не могъ вполнѣ владѣть своей рукою». Въ справедливости этого разсказа убѣдился и самъ Уэллесъ: на слѣдующій день онъ посѣтилъ мѣсто борьбы и отрѣзалъ голову убитаго орангъ-утана, чтобы присоединить ее къ своей коллекцiи».
Случайно удалось нашему изслѣдователю, во время одной изъ своихъ охотъ, прiобрѣсти молодого орангъ-утана. Предупрежденный даяками, онъ увидѣлъ большого меяса, сидящаго высоко на деревѣ, и убилъ его тремя выстрѣлами. Въ то время, какъ люди приготовлялись отнести убитое животное домой, былъ замѣченъ дѣтенышъ, завязнувшій головой въ болотѣ. «Это маленькое созданіе», сообщаетъ Уэллесъ,
