бля, а второй разъ — видомъ различныхъ водяныхъ змѣй, которыхъ его хозяинъ везъ съ собой изъ Явы. Выраженіе его лица никогда не измѣнялось.
Къ сожалѣнію, одинъ несчастный случай прекратилъ жизнь прекраснаго животнаго еще до прiѣзда въ Германію. Лежа на своей постели, Боби замѣтилъ, что служитель корабля укладывалъ бутылки съ ромомъ и нѣкоторыя при этомъ не убралъ. Боби уже улегся спать, такъ какъ было два часа пополудни. Ночью хозяин его услышалъ шорохъ въ каютѣ, какъ будто кто-нибудь гремѣлъ бутылками, и, при мерцаніи поставленной на столь зажженной на ночь лампы, дѣйствительно увидѣлъ фигуру въ помѣщеніи для винъ; къ своему удивленію, онъ узналъ въ немъ орангъ-утана. Боби держалъ передъ ртомъ уже почти опорожненную бутылку рома. Передъ нимъ лежало много пустыхъ бутылокъ, тщательно завернутыхъ въ солому; найдя между ними одну полную, онъ ловко ее откупорилъ и предался своей страсти къ спиртнымъ напиткамъ. Десять минутъ спустя, Боби внезапно оживился; онъ прыгалъ на стулья, на столы, дѣлалъ смѣшныя движенiя и жестикулировалъ съ постоянно увеличивавшейся живостью, какъ пьяный, и наконецъ совершенно обезумѣвшій человѣкъ. Невозможно было усмирить его. Состояніе это длилось около четверти часа, затѣмъ онъ упалъ на полъ; изо рта его выступила пѣна и онъ лежалъ, выпрямившись и неподвижно. Через несколько часовъ онъ пришелъ в себя, но подвергся жестокой нервной горячкѣ, которой и суждено было прекратить его жизнь. Во время своей болѣзни онъ пилъ только вино съ водой и предлагаемыя ему лѣкарства, ничего болѣе. Послѣ того, какъ ему однажды пощупали пульсъ, онъ всякій разъ протягивалъ руку своему хозяину, когда послѣднiй подходилъ къ его постели. Во взорѣ его было такое трогательное и человѣческое выражение, что на глазахъ людей, за нимъ ухаживавшихъ, часто выступали слезы. Силы его все болѣе и болѣе слабѣли и на четырнадцатый день онъ скончался въ страшномъ пароксизмѣ горячки.
Я имѣлъ случай наблюдать многихъ живыхъ орангъ-утановъ, но мнѣ не случилось встрѣтить ни одного, котораго можно было бы сравнить съ шимпанзе одного и того же возраста. Всѣмъ имъ не доставало свойственной послѣднимъ веселости и охоты къ шуткамъ: они были, напротивъ того, въ высшей степени серьезны, большею частью очень тихи и потому скучны. Каждое движеніе ихъ было медленно они представляли изъ себя, во многихъ отношеніяхъ, противуположность шимпанзе.
Ни въ одной группѣ обезьянъ развитіе переднихъ конечностей не достигаетъ такой степени, какъ у гиббоновъ или длиннорукихъ обезьянъ (Hylobates. Gibbons). Онѣ съ полнѣйшимъ правомъ носятъ свое имя, ибо необычайно вытянутыя руки ихъ достигають земли, когда животное держится вертикально. Одного этого признака было бы достаточно, чтобы отличать длиннорукихъ обезьянъ отъ всѣхъ другихъ родовъ этого отряда.
Гиббоны образують довольно обширный родъ человѣкообразныхъ обезьянъ; извѣстно около семи видовъ, которые должны быть причислены къ этому роду. Всѣ они азіаты и принадлежать исключительно Ость-Инди, а также ближайшимъ изъ большихъ Зондскихъ острововъ: Суматрѣ, Явѣ и Борнео. Относящіеся сюда виды достигаютъ довольно значительной величины, хотя ни одинъ не превышаетъ одного метра въ вышину. Ихъ тѣло, несмотря на сильную и выпуклую грудь, кажется очень тонкимъ, такъ какъ паховая область утончена, какь у борзой собаки; заднія конечности значительно короче переднихъ и длинныя руки отличаются у
