разбѣгались въ страхѣ и не отыскивали себѣ убѣжища въ другомъ углу клѣтки. Но лишь только имъ удавалось укрыться тамъ, какъ мучители тотчасъ же спѣшили вслѣдъ за ними и снова принимались за истязанія. Было очевидно, какъ непріятны буденгамъ назойливые товарищи и какой страхъ они имъ внушали. Какъ только черные дьяволы являлись въ клѣтку, буденги со страхомъ смотрѣли на нихъ сверху, какъ всегда смотрятъ южноамериканскія обезьяны, если что-либо внушаетъ имъ большой страхъ. Подъ кулаками мучителей они часто жалобно вскрикивали, но это только увеличивало ярость павіановъ: они становились тѣмъ наглѣе и яростнѣе, чѣмъ болѣе страданія обнаруживали ихъ жертвы.
Въ Антверпенѣ одинъ буденгъ жилъ вмѣстѣ съ маленькими мартышками и макаками. Всѣ его сожители по клѣткѣ едва достигали половины его роста и тѣмъ не менѣе и здѣсь именно онъ терпѣлъ мученія и издѣвательства. Во время моего посѣщенія роль черныхъ павіановъ играла мартышка, едва достигшая года, и даже этотъ наглый африканецъ могъ мучить и держать въ подчиненіи явайца. Очень комичное впечатлѣніе производило то, что маленькое созданіе заставляло, такъ сказать, плясать по своей дудкѣ большую обезьяну. Мартышка имѣла полную власть надъ буденгомъ и управляла имъ съ помощью толчковъ, пощечинъ, щипковъ и ударовъ, причемъ буденгъ игралъ самую жалкую роль. Было внѣ всякаго сомнѣнія, что добродушіе — главная черта характера буденга; въ немъ вовсе незамѣтно той обезьяньей наглости, которая составляетъ такую характерную отличительную черту многихъ представителей этой группы. Повидимому, и буденгъ сильно страдаетъ отъ нашего сѣвернаго климата. Составляет ли это обстоятельство единственную причину его безграничнаго добродушія, я не могу рѣшить съ увѣренностью, но на немъ хорошо видно, какое пріятное чувство возбуждаетъ въ немъ каждый лучь солнца, какъ онъ счастливъ, когда на него упадетъ хоть одинъ лучъ животворящаго свѣтила, сіяніе котораго придаетъ прекрасной родинѣ буденга все величіе и всю роскошь тропическихъ странь.
Отъ настоящихъ тонкотѣлыхъ обезьянъ нынѣ отдѣляютъ одинъ видъ, который легко отличается отъ всѣхъ другихъ обезьянъ по своему носу, это носатая обезьяна или кахау (Nasalis larvatus, Semnopithecus nasicus, Simia nasalis, Simia rostrata. Nasenaffe. Nasique). Въ общемъ, это странное существо представляетъ еще строеніе, совершенно похожее на строеніе тонкотѣлыхъ обезьянъ; но выдающійся каррикатурный человѣческій носъ, который подвиженъ какъ хоботъ и можетъ вытягиваться впередъ или отклоняться обратно, придаетъ ему нѣчто въ высшей степени своеобразное. Тѣло носатой обезьяны тонко, хвостъ очень длиненъ, конечности почти равной длины, защечныхъ мѣшковъ нѣтъ. Носъ крючкообразно свѣшивается внизъ надъ верхнею губою; въ средней части онъ довольно широкъ, на концѣ заостренъ и сверху снабженъ легкой продольной бороздкой; ноздри очень велики и притомъ могутъ значительно расширяться. У молодыхъ животныхъ этотъ органъ, представляющій такое замѣчательное строеніе, еще малъ и притуплень, и лишь у старыхъ животныхъ достигаетъ своей значительной величины. По словамъ Бокка, онъ, однако, свойственъ лишь старымъ самцамъ, но не самкамъ. Шерсть у лица и на затылкѣ длиннѣе, вокругъ шеи они образують родъ воротника. На темени, затылкѣ и въ области плечъ шерсть яркаго буро-краснаго цвѣта, на спинѣ и верхней части боковъ блѣдно-желтаго съ темно-бурыми волнистыми полосками, на груди и верхней части брюха — свѣтлаго красновато-желтаго; въ крестцовой области находится рѣзко ограниченное пятно сѣровато-бѣлаго цвѣта, обращенное
