традиции. Насильственные поиски в таком направлении привели бы к тем же нежелательным результатам, к каким приводит и стремление непременно найти об‘яснение для всех деталей, изображенных на памятнике. Как в том, так и в другом случае, „такт“ должен подсказать исследователю, до каких пределов возможного истолкования он должен доходить, где ему нужно остановиться и сказать: non liquet или ignoramus.
В 80-х гг. прошлого века в классической археологии оживленно разрабатывался вопрос об источниках, из которых черпали свои сюжеты первоначальные создатели встречающихся на памятниках греческого искусства фигурных типов и схем. Было a priori ясно, что этими источниками были мифы и сказания, религиозный культ, поскольку все это находило свое изображение и отражение в произведениях греческой поэзии, преимущественно в гомеровских поэмах[1]. Пробовали также установить и влияние, оказанное на греческое искусство аттическою трагедиею[2]. Нужно, однако, сказать, что попытки в этом направлении к прочным результатам не привели, да и не могли привести, если принять в соображение, что из греческой поэтической (равно как и прозаической) литературы до нас дошло далеко не все, чем могли, если хотели, пользоваться греческие мастера при выборе сюжетов для своих произведений.
„Самый надежный и наиболее пригодный, но вместе с тем и самый утомительный, путь для истолкования памятников заключается в том, чтобы любовно и неустанно „вживаться“ в сущность, характер и мысли того народа, памятники которого желательно постигнуть. При этом нужно оставить в стороне все воззрения и понятия своего времени, за исключением того, что остается вечно человеческим“ (Булле). К этим справедливым положениям нужно добавить, что вообще всякого рода сопоставления и сравнения памятников искусства одного народа и одной эпохи с памятниками искусства другого народа и другой эпохи, как в отношении трактовки сюжета, так и анализа стиля, должны производиться с сугубою осторожностью и осмотрительностью тем исследователем,
- ↑ Подробности см. у C. Robert, Bild und Lied. Archäologische Beiträge zur Geschichte der griechischen Heldensage, Берл. 1881; в этом руководящем сочинении автор говорит об условиях возникновения изображения, об изменении фигурных типов, о том значении, какое имеют памятники для реконструкции сказаний и их воспроизведений в поэзии и пр. См. также поучительный в этом отношении этюд М. И. Максимовой „Одиссей у Кирки по чашам Бостонского музея“. Изв. Акад. Ист. Мат. Культ. II (1922).
- ↑ J. H. Huddilston, Greek Art in Euripides and Sophocles, Мюнх. 1898 (нем. переработка. — Die griechische Tragödie im Lichte der Vasenmalerei, Фрейбург 1900). R. Engelmann, Archäologische Studien zu den Tragikern, Берл. 1900. Эти же вопросы затронуты в книге E. Petersen „Die attische Tragödie als Bild und Bühnenkunst“ (Бонн 1915), недавно попавшей в Петроград; с содержанием ее я не успел еще ознакомиться как следует.
