лись какъ львы и выбрасывали врага изъ его позиціи… Можно было бы привести тысячи провѣренныхъ фактовъ безпримѣрной храбрости.................................
Непонятнымъ кажется внутреннее душевное состояніе человѣка на войнѣ; съ одной стороны, война ведется за сохраненіе и улучшеніе личной и государственной жизни, а съ другой — какое то пренебреженіе къ смерти у воюющихъ. Человѣкъ не думаетъ, что будетъ завтра, и бросается въ огонь — впередъ на вѣрную смерть, спасая или товарища, или начальника, знамя или орудіе или просто, озлобленный врагомъ, осыпающимъ его дождемъ никелированнаго свинца… А послѣ кроваваго боя онъ мирно будетъ сидѣть у костра, шутить съ плѣннымъ «австріякомъ», перевязывать ему раны и угощать щами изъ общаго котла. Когда на опасное дѣло вызываютъ охотниковъ, то… всегда находилось желающихъ вдвое-втрое больше чѣмъ надо. Таковъ былъ, напримѣръ, случай подъ Сандоміромъ съ ротой N-го полка, которая въ ожиданіи распоряженій сидѣла въ окопахъ.
Ближайшая австрійская батарея начала ее нащупывать. Шрапнели стали разрываться все ближе и ближе. Впереди, шагахъ въ 50, — небольшое прикрытіе, изъ-за котораго можно было бы перестрѣлять прислугу у непріятельскаго орудія и двухъ пулеметовъ.
Ротный командиръ вызываетъ охотниковъ пробраться къ прикрытію для обстрѣла непріятельскихъ батарей. Вызывается сразу вся рота. Тогда отбираютъ нѣсколько лучшихъ стрѣлковъ.
Только шестому удается добѣжать до прикрытія. Онъ отлично выполняетъ свою задачу: черезъ нѣсколько минутъ батарейная прислуга вся перебита. Батарея молчитъ. Рота же выручена.
Развѣ можетъ быть болѣе высокій поступокъ героизма, чѣмъ приведенный нами, гдѣ сознательно солдаты шли на вѣрную смерть, ради спасенія остальныхъ — большинства, и на такой геройскій самоотверженный подвигъ вызывается не одинъ человѣкъ, а сразу вся рота. Но это не
лись как львы и выбрасывали врага из его позиции… Можно было бы привести тысячи проверенных фактов беспримерной храбрости…
Непонятным кажется внутреннее душевное состояние человека на войне; с одной стороны, война ведется за сохранение и улучшение личной и государственной жизни, а с другой, — какое-то пренебрежение к смерти у воюющих. Человек не думает, что будет завтра, и бросается в огонь — вперед на верную смерть, спасая или товарища, или начальника, знамя или орудие, или просто, озлобленный врагом, осыпающим его дождем никелированного свинца… А после кровавого боя он мирно будет сидеть у костра, шутить с пленным «австрияком», перевязывать ему раны и угощать щами из общего котла. Когда на опасное дело вызывают охотников, то… всегда находилось желающих вдвое-втрое больше, чем надо. Таков был, например, случай под Сандомиром с ротой N-го полка, которая в ожидании распоряжений сидела в окопах.
Ближайшая австрийская батарея начала ее нащупывать. Шрапнели стали разрываться все ближе и ближе. Впереди, шагах в пятидесяти, — небольшое прикрытие, из-за которого можно было бы перестрелять прислугу у неприятельского орудия и двух пулеметов.
Ротный командир вызывает охотников пробраться к прикрытию для обстрела неприятельских батарей. Вызывается сразу вся рота. Тогда отбирают несколько лучших стрелков.
Только шестому удается добежать до прикрытия. Он отлично выполняет свою задачу: через несколько минут батарейная прислуга вся перебита. Батарея молчит. Рота же выручена.
Разве может быть более высокий поступок героизма, чем приведенный нами, где сознательно солдаты шли на верную смерть, ради спасения остальных — большинства, и на такой геройский самоотверженный подвиг вызывается не один человек, а сразу вся рота. Но это не
