ство?—«Да въ какое-нибудь!» Отдайте къ намъ; у насъ славное мастерство!—А какое у васъ мастерство?—«У насъ мастерство портное: кого стегнемъ, то кафтанъ да шуба.»—«А что есть деньги?»—Есть цѣлковый!—Старикъ отдалъ. «Теперь давай дѣлать условіе на сколько лѣтъ.» И условились на семь лѣтъ.—А гдѣ вы, кормильцы, имѣете жительство?—«А что тебѣ за дѣло до жительства? Когда сынъ твой отживетъ, тогда узнаешь и жительство!»
Вотъ они взяли Тимоню и повели. А старикъ со старухой возвратились домой. Разбойники привели Тимоню домой, одѣли его въ разбойническое платье, объорудили его. И говорятъ: Тимоня, что еслибъ тебѣ кто попался?—«А что-жь такое? Попался, и голова долой!»—Будетъ путь! говорятъ разбойники; и стали съ нимъ ѣздить на всѣ разбои. И все ему удавалось больше ихъ.
И сталъ Тимоня доживать года; и залѣзли они къ архимандриту въ кладовую. Тимоня походилъ, добро покидалъ; только послушникъ ему помѣшалъ. Тимоня этого послушника связалъ, положилъ на кровать, а ротъ платкомъ заткнулъ; и все изъ кладовой повыкидалъ, бросилъ послѣднюю шубу разбойникамъ; да и говоритъ: «все ваше, а послѣдняя шуба моя.» Наконецъ Тимоня, выкидавши, слѣзъ и сталъ шубу себѣ просить, и вышелъ у нихъ изъ этого споръ. Тимоня товарищамъ и говоритъ: «погодите, не спорьте; я у архимандрита спрошу!» Разбойники говорятъ: ну, не ходи, возьми шубу!—А Тимоня говоритъ: «когда за споромъ дѣло стало, такъ спрошу же архимандрита!» Влѣзъ онъ въ окно къ архимандриту и сталъ спрашивать: «ваше высоко-преподобіе! вашу кладовую воры покрали. Кому принадлежитъ ваша шуба?»—А архимандритъ въ просонкахъ думалъ, что послушникъ спрашиваетъ и говоритъ: что ты, братецъ, шутишь что ли со мной? Мнѣ и такъ спать хочется!—А Тимоня повторилъ: «ваше высокопреподо-
ство? — «Да в какое-нибудь!» Отдайте к нам; у нас славное мастерство! — А какое у вас мастерство? — «У нас мастерство портное: кого стегнём, то кафтан да шуба.» — «А что есть деньги?» — Есть целковый! — Старик отдал. «Теперь давай делать условие на сколько лет.» И условились на семь лет. — А где вы, кормильцы, имеете жительство? — «А что тебе за дело до жительства? Когда сын твой отживёт, тогда узнаешь и жительство!»
Вот они взяли Тимоню и повели. А старик со старухой возвратились домой. Разбойники привели Тимоню домой, одели его в разбойническое платье, оборудили его. И говорят: Тимоня, что если б тебе кто попался? — «А что ж такое? Попался, и голова долой!» — Будет путь! говорят разбойники; и стали с ним ездить на все разбои. И всё ему удавалось больше их.
И стал Тимоня доживать года; и залезли они к архимандриту в кладовую. Тимоня походил, добро покидал; только послушник ему помешал. Тимоня этого послушника связал, положил на кровать, а рот платком заткнул; и всё из кладовой повыкидал, бросил последнюю шубу разбойникам; да и говорит: «всё ваше, а последняя шуба моя.» Наконец Тимоня, выкидавши, слез и стал шубу себе просить, и вышел у них из этого спор. Тимоня товарищам и говорит: «погодите, не спорьте; я у архимандрита спрошу!» Разбойники говорят: ну, не ходи, возьми шубу! — А Тимоня говорит: «когда за спором дело стало, так спрошу же архимандрита!» Влез он в окно к архимандриту и стал спрашивать: «ваше высокопреподобие! вашу кладовую воры покрали. Кому принадлежит ваша шуба?» — А архимандрит впросонках думал, что послушник спрашивает и говорит: что ты, братец, шутишь что ли со мной? Мне и так спать хочется! — А Тимоня повторил: «ваше высокопреподо-
