аммуницію; манерка вся поломаная. Я говорю: «какъ ты думаешь теперь разчитаться за казенную аммуницію: хочешь ли, представлю къ ротному командиру; ты ни чѣмъ не уплатишься; за казенную вещь подъ судъ долженъ идти!» Хозяинъ вдругъ обробѣлъ, сталъ просить помириться. Я говорю: «мирись, когда солдатъ приметъ на себя; я не буду съ тобой мириться!» А тутъ всѣ (значитъ, дѣло наше вообще) согласны мириться. Помирились; хозяинъ уплатилъ деньги, выставилъ хорошій магарычъ.
Послѣ хозяева узнали, стали смѣяться, что «эта манерка изъ чихауза, и не хозяинъ ее сломалъ». Вдругъ на первую ночь получилъ я приказаніе и отдалъ солдатамъ. Пришелъ я на квартиру, поужиналъ, легъ спать. Вдругъ навалилось на меня, начало меня давить до тѣхъ поръ, покуда пропотѣлъ. Поутру всталъ, пошелъ съ рапортомъ, говорю солдатамъ и федфебелю, что сегодняшнюю ночь меня вѣдьма давила. Федфебель и говоритъ: «ну, полно врать-то. Это такъ часто бываетъ: кровь наваливаетъ!»—Я говорю: «нѣтъ, бывало со мной это, но такъ еще не случалось никогда!»
На вторую ночь тѣмъ же самымъ образомъ поужиналъ, легъ спать и думаю себѣ: «какъ можно не буду спать, буду дожидать, что будетъ». Вдругъ не спалъ я, сдѣлался мнѣ въ глазахъ туманъ, навалилось на меня такимъ же образомъ, давай давить меня. Я также разсказалъ, какъ и прежде.
На третью ночь думаю: «теперь ужь я не буду спать!» Поужиналъ, закурилъ трубку. Долгое время ходилъ по избѣ, курилъ трубку. Потомъ сѣлъ я на кровать: взяла меня дрема; я всталъ, закурилъ трубку, сталъ ходить по избѣ. Ночникъ горитъ; я говорю хозяйкѣ: «туши ночникъ!» Она говоритъ: нѣтъ, не надо тушить. Ко мнѣ хозяинъ придетъ ночью съ гостьми!—Хозяинъ былъ охотникъ играть въ карты, въ орлянку; цѣлую ночь часто играли. «Ну, пускай же горитъ!»
амуницию; манерка вся поломаная. Я говорю: «как ты думаешь теперь рассчитаться за казённую амуницию: хочешь ли, представлю к ротному командиру; ты ничем не уплатишься; за казённую вещь под суд должен идти!» Хозяин вдруг обробел, стал просить помириться. Я говорю: «мирись, когда солдат примет на себя; я не буду с тобой мириться!» А тут все (значит, дело наше вообще) согласны мириться. Помирились; хозяин уплатил деньги, выставил хороший магарыч.
После хозяева узнали, стали смеяться, что «эта манерка из чихауза, и не хозяин её сломал». Вдруг на первую ночь получил я приказание и отдал солдатам. Пришёл я на квартиру, поужинал, лёг спать. Вдруг навалилось на меня, начало меня давить до тех пор, покуда пропотел. Поутру встал, пошёл с рапортом, говорю солдатам и федфебелю, что сегодняшнюю ночь меня ведьма давила. Федфебель и говорит: «ну, полно врать-то. Это так часто бывает: кровь наваливает!» — Я говорю: «нет, бывало со мной это, но так ещё не случалось никогда!»
На вторую ночь тем же самым образом поужинал, лёг спать и думаю себе: «как можно не буду спать, буду дожидать, что будет». Вдруг не спал я, сделался мне в глазах туман, навалилось на меня таким же образом, давай давить меня. Я также рассказал, как и прежде.
На третью ночь думаю: «теперь уж я не буду спать!» Поужинал, закурил трубку. Долгое время ходил по избе, курил трубку. Потом сел я на кровать: взяла меня дрёма; я встал, закурил трубку, стал ходить по избе. Ночник горит; я говорю хозяйке: «туши ночник!» Она говорит: нет, не надо тушить. Ко мне хозяин придёт ночью с гостьми! — Хозяин был охотник играть в карты, в орлянку; целую ночь часто играли. «Ну, пускай же горит!»
