жены и ваши дочери — все въ руки попадетъ свирѣпыхъ королевскихъ слугъ, илъ въ нищетѣ погибнетъ. Нѣтъ, иначе намъ нужно поступать... Я, воплощенье вашихъ самыхъ сокровенныхъ желаний и тайныхъ мыслей, — и медленно, искусно, осторожно, за каплей каплю стану я впускать отраву въ сердце короля... Тончайшей ядовитой паутиной опутаю со всѣхъ сторонъ его я душу... А вы, вельможи, рыцари, старайтесь со всѣми почестями и всѣмъ внѣшнимъ блескомъ встрѣтить дочь гусляра-чародѣя... королеву... А коронацiи священный день еще далекъ...
Всѣ. Отлично говоритъ онъ... превосходно!
Канцлеръ. Я каждодневно незримымъ остріемъ все жалить буду сердце короля. Какъ раненый кабанъ въ глубокой чащѣ метаться будетъ онъ и рваться нъ бѣшенствѣ, не зная, откуда пущена была стрѣла, его пронзившая. Метаться будетъ онъ, пытаясь вырваться изъ путъ, его опутавшихъ, но больше еще онъ будетъ путаться въ незримыя тенета. А она, царица эта, королева, — ха, ха, ха... она выть будетъ, словно львица, у которой самца ея убили въ зеленой чащѣ въ то время, какъ вышла она въ полдень южнымъ солнцемъ насладиться.
Старый воевода Стиборъ. Ахъ, гадъ ты подлый! Ты, язва скверная! Вотъ этимъ старымъ кулакомъ размозжу я твой черепъ, когда посмѣешь ты хоть часть того исполнить, что здѣсь ты говорилъ. Своими старыми костьми я повалю тебя, чудовище, на землю, если ты посмѣешь гнусною отравой лжи тревожить сердце короля. Съ лицомъ открытымъ и совѣтомъ откровеннымъ мы должны предстать предъ королемъ.
Канцлеръ. Ха, ха, ха!.. Попробуй подступиться къ королю... На завтра же съ сѣдой своей простишься головою.
Всѣ. Прочь рухлядь старую! Совѣтъ намъ умный далъ нашъ канцлеръ; онъ — разумъ нашъ!
Стиборъ. Еще при жизни вашей веселой королевы, я и Богдаръ въ интриги ваши подлыя и козни не мѣшались, довѣрья дѣтскаго къ намъ короля мы низко такъ обманывать не смѣли. И хоть намѣренія короля мнѣ не
