нія цѣлой стороны душа, притомъ непосредственно обращенной къ народу, и потому, между прочимъ, такъ легко эксплуатируется этотъ космополитизмъ представителями боевого, шовинистическаго націонализма, у которыхъ оказывается, благодаря этому, монополія патріотизма.
Но глубочайшую пропасть между интеллигенціей и народомъ вырываетъ даже не это, поскольку это есть все-таки лишь производное различіе; основнымъ различіемъ остается отношеніе къ религіи. Народное міровоззрѣніе и духовный укладъ опредѣляется христіанской вѣрой. Какъ бы ни было далеко здѣсь разстояніе между идеаломъ и дѣйствительностью, какъ бы ни былъ теменъ, непросвѣщенъ народъ нашъ, но идеалъ его—Христосъ и Его ученіе[1], а норма—христіанское подвижничество. Чѣмъ, какъ не подвижничествомъ, была вся исторія нашего народа, съ давившей его сначала татарщиной, затѣмъ московской и петербургской государственностью, съ этимъ многовѣковымъ историческимъ тягломъ, стояніемъ на посту охраны западной цивилизаціи и отъ дикихъ народовъ, и
- ↑ «Пусть въ нашемъ народѣ звѣрство и грѣхъ, но вотъ что въ немъ есть неоспоримо: это именно то, что онъ въ своемъ цѣломъ, по крайней мѣрѣ, никогда не принимаетъ и не захочетъ принять своего грѣха за правду… Грѣхъ есть дѣло преходящее, а Христосъ вѣчное. Народъ грѣшитъ и пакостится ежедневно, но въ лучшія минуты, въ Христовы минуты, онъ никогда въ правдѣ не ошибется. То именно и важно, во что народъ вѣритъ, какъ въ свою правду, въ чемъ ее полагаетъ, какъ ее представляетъ себѣ, что ставитъ своимъ лучшимъ желаніемъ, что возлюбилъ, чего проситъ у Бога, о чемъ молитвенно плачетъ. А идеалъ народа—Христосъ. А съ Христомъ, конечно, и просвѣщеніе, и въ высшія, роковыя минуты свои народъ нашъ всегда рѣшаетъ и рѣшалъ всякое общее всенародное дѣло свое всегда по-христіански» (Ѳ. М. Достоевскій, полн. собр. соч., изд. 6, т. XXI, 441). Интересно съ этимъ пониманіемъ души народной, которое Достоевскій раздѣляетъ съ крупнѣйшими русскими художниками и мыслителями, сопоставить интеллигентское воззрѣніе, выраженное въ цитированномъ уже письмѣ Бѣлинскаго: «Приглядитесь попристальнѣе и вы увидите, что это по натурѣ глубоко-атеистическій народъ. Въ немъ еще много суевѣрія, но нѣтъ и слѣда религіозности (sic)… мистическая экзальтація не въ его натурѣ; у него слишкомъ много для этого здраваго смысла, ясности и положительности въ умѣ и вотъ въ этомъ то, можетъ быть, огромность историческихъ судебъ его въ будущемъ“. (Письмо къ Гоголю, стр. 14).
ния целой стороны душа, притом непосредственно обращённой к народу, и потому, между прочим, так легко эксплуатируется этот космополитизм представителями боевого, шовинистического национализма, у которых оказывается, благодаря этому, монополия патриотизма.
Но глубочайшую пропасть между интеллигенцией и народом вырывает даже не это, поскольку это есть всё-таки лишь производное различие; основным различием остаётся отношение к религии. Народное мировоззрение и духовный уклад определяется христианской верой. Как бы ни было далеко здесь расстояние между идеалом и действительностью, как бы ни был тёмен, непросвещён народ наш, но идеал его — Христос и Его учение[1], а норма — христианское подвижничество. Чем, как не подвижничеством, была вся история нашего народа, с давившей его сначала татарщиной, затем московской и петербургской государственностью, с этим многовековым историческим тяглом, стоянием на посту охраны западной цивилизации и от диких народов, и
- ↑ «Пусть в нашем народе зверство и грех, но вот что в нём есть неоспоримо: это именно то, что он в своём целом, по крайней мере, никогда не принимает и не захочет принять своего греха за правду… Грех есть дело преходящее, а Христос вечное. Народ грешит и пакостится ежедневно, но в лучшие минуты, в Христовы минуты, он никогда в правде не ошибётся. То именно и важно, во что народ верит, как в свою правду, в чём её полагает, как её представляет себе, что ставит своим лучшим желанием, что возлюбил, чего просит у Бога, о чём молитвенно плачет. А идеал народа — Христос. А с Христом, конечно, и просвещение, и в высшие, роковые минуты свои народ наш всегда решает и решал всякое общее всенародное дело своё всегда по-христиански» (Ф. М. Достоевский, полн. собр. соч., изд. 6, т. XXI, 441). Интересно с этим пониманием души народной, которое Достоевский разделяет с крупнейшими русскими художниками и мыслителями, сопоставить интеллигентское воззрение, выраженное в цитированном уже письме Белинского: «Приглядитесь попристальнее и вы увидите, что это по натуре глубоко-атеистический народ. В нём ещё много суеверия, но нет и следа религиозности (sic)… мистическая экзальтация не в его натуре; у него слишком много для этого здравого смысла, ясности и положительности в уме и вот в этом-то, может быть, огромность исторических судеб его в будущем». (Письмо к Гоголю, стр. 14).
