интеллигенціи они идутъ навстрѣчу обще-сознанной потребности въ такой провѣркѣ.
Люди, соединившіеся здѣсь для общаго дѣла, частью далеко расходятся между собою какъ въ основныхъ вопросахъ „вѣры“, такъ и въ своихъ практическихъ пожеланіяхъ; но въ этомъ общемъ дѣлѣ между ними нѣтъ разногласій. Ихъ общей платформой является признаніе теоретическаго и практическаго первенства духовной жизни надъ внѣшними формами общежитія, въ томъ смыслѣ, что внутренняя жизнь личности есть единственная творческая сила человѣческаго бытія и что она, а не самодовлѣющія начала политическаго порядка, является единственно-прочнымъ базисомъ для всякаго общественнаго строительства. Съ этой точки зрѣнія идеологія русской интеллигенціи, всецѣло покоящаяся на противоположномъ принципѣ—на признаніи безусловнаго примата общественныхъ формъ,—представляется участникамъ книги внутренно-ошибочной, т.-е. противорѣчащей естеству человѣческаго духа, и практически-безплодной, т.-е. неспособной привести къ той цѣли, которую ставила себѣ сама интеллигенція,—къ освобожденію народа. Въ предѣлахъ этой общей мысли между участниками нѣтъ разногласій. Исходя изъ нея, они съ разныхъ сторонъ изслѣдуютъ міровоззрѣніе интеллигенціи, и если въ нѣкоторыхъ случаяхъ, какъ, напримѣръ, въ вопросѣ о ея „религіозной“ природѣ, между ними обнаруживается кажущееся противорѣчіе, то оно происходитъ не отъ разномыслія въ указанныхъ основныхъ положеніяхъ, а отъ того, что вопросъ изслѣдуется разными участниками въ разныхъ плоскостяхъ.
Мы не судимъ прошлаго, потому что намъ ясна его историческая неизбѣжность, но мы указываемъ, что путь, которымъ до сихъ поръ шло общество, привелъ его въ безвыходный тупикъ. Наши предостереженія не новы: то же самое неустанно твердили отъ Чаадаева до Соловьева и Толстого всѣ наши глубочайшіе мыслители. Ихъ не слушали, интеллигенція шла мимо нихъ. Можетъ быть, теперь, разбуженная великимъ потрясеніемъ, она услышитъ болѣе слабые голоса.
интеллигенции они идут навстречу общесознанной потребности в такой проверке.
Люди, соединившиеся здесь для общего дела, частью далеко расходятся между собою как в основных вопросах «веры», так и в своих практических пожеланиях; но в этом общем деле между ними нет разногласий. Их общей платформой является признание теоретического и практического первенства духовной жизни над внешними формами общежития, в том смысле, что внутренняя жизнь личности есть единственная творческая сила человеческого бытия и что она, а не самодовлеющие начала политического порядка, является единственно прочным базисом для всякого общественного строительства. С этой точки зрения идеология русской интеллигенции, всецело покоящаяся на противоположном принципе — на признании безусловного примата общественных форм, — представляется участникам книги внутренне ошибочной, т. е. противоречащей естеству человеческого духа, и практически бесплодной, т. е. неспособной привести к той цели, которую ставила себе сама интеллигенция, — к освобождению народа. В пределах этой общей мысли между участниками нет разногласий. Исходя из неё, они с разных сторон исследуют мировоззрение интеллигенции, и если в некоторых случаях, как, например, в вопросе о её «религиозной» природе, между ними обнаруживается кажущееся противоречие, то оно происходит не от разномыслия в указанных основных положениях, а от того, что вопрос исследуется разными участниками в разных плоскостях.
Мы не судим прошлого, потому что нам ясна его историческая неизбежность, но мы указываем, что путь, которым до сих пор шло общество, привёл его в безвыходный тупик. Наши предостережения не новы: то же самое неустанно твердили от Чаадаева до Соловьёва и Толстого все наши глубочайшие мыслители. Их не слушали, интеллигенция шла мимо них. Может быть, теперь, разбуженная великим потрясением, она услышит более слабые голоса.
