любезные, привязанные къ своимъ дѣтямъ и настолько впечатлительные, что они плачутъ, когда видятъ несчастье, изображаемое на сценѣ театра, живутъ въ Европѣ бокъ-о-бокъ съ такими лачугами, гдѣ дѣти мрутъ прямо-таки отъ недостатка пищи,—то дикарь тоже не понялъ бы ихъ. Я помню, какъ тщетно я старался объяснить моимъ пріятелямъ-тунгусамъ нашу цивилизацію, построенную на индивидуализмѣ: они не понимали меня и прибѣгали къ самымъ фантастическимъ догадкамъ. Дѣло въ томъ, что дикарь, воспитанный въ идеяхъ родовой солидарности, практикуемой во всѣхъ случаяхъ, худыхъ и хорошихъ, точно такъ же неспособенъ понять „нравственнаго“ европейца, не имѣющаго никакого понятія о такой солидарности, какъ и средній европеецъ не способенъ понять дикаря. Впрочемъ, если бы нашему ученому пришлось прожить среди полуголоднаго рода дикарей, у которыхъ всей наличной пищи не хватило бы даже для прокормленія одного человѣка на нѣсколько дней, тогда онъ, можетъ быть, понялъ бы, чѣмъ дикари руководятся въ своихъ поступкахъ. Равнымъ образомъ, если бы дикарь пожилъ среди насъ и получилъ наше „образованіе“, онъ, можетъ быть, понялъ бы наше европейское бездушіе по отношенію къ ближнимъ и наши Королевскія комиссіи, занимающіяся вопросомъ о предупрежденіи различныхъ легальныхъ формъ дѣтоубійства, практикуемыхъ въ Европѣ[1]. „Въ каменныхъ домахъ, сердца становятся каменныя“,—говорятъ русскіе крестьяне, но дикарю все-таки пришлось бы пожить сперва въ каменномъ домѣ.
Подобныя же замѣчанія можно бы было сдѣлать и относительно людоѣдства. Если принять во вниманіе всѣ факты, которые выяснились недавно, во время разсужденій объ этомъ вопросѣ въ Парижскомъ Антропологическомъ Обществѣ, а также многія случайныя замѣтки, разбросанныя въ литературѣ о „дикаряхъ“, мы обязаны будемъ признать, что людоѣдство было
- ↑ Въ Англіи широко практикуется отдача внѣбрачныхъ дѣтей въ деревню, женщинамъ, которыя спеціально занимаются этимъ ремесломъ, и положительно морятъ несчастныхъ дѣтей голодомъ и холодомъ. Смертность у этихъ «дѣтскихъ фермершъ»—ужасная. Около того времени, когда я писалъ эти строки, засѣдала особая Королевская комиссія для разслѣдованія этого вопроса. Конечно, она ни къ чему не привела.
любезные, привязанные к своим детям и настолько впечатлительные, что они плачут, когда видят несчастье, изображаемое на сцене театра, живут в Европе бок о бок с такими лачугами, где дети мрут прямо-таки от недостатка пищи, — то дикарь тоже не понял бы их. Я помню, как тщетно я старался объяснить моим приятелям тунгусам нашу цивилизацию, построенную на индивидуализме: они не понимали меня и прибегали к самым фантастическим догадкам. Дело в том, что дикарь, воспитанный в идеях родовой солидарности, практикуемой во всех случаях, худых и хороших, точно так же неспособен понять «нравственного» европейца, не имеющего никакого понятия о такой солидарности, как и средний европеец не способен понять дикаря. Впрочем, если бы нашему учёному пришлось прожить среди полуголодного рода дикарей, у которых всей наличной пищи не хватило бы даже для прокормления одного человека на несколько дней, тогда он, может быть, понял бы, чем дикари руководятся в своих поступках. Равным образом, если бы дикарь пожил среди нас и получил наше «образование», он, может быть, понял бы наше европейское бездушие по отношению к ближним и наши Королевские комиссии, занимающиеся вопросом о предупреждении различных легальных форм детоубийства, практикуемых в Европе[1]. «В каменных домах, сердца становятся каменные», — говорят русские крестьяне, но дикарю всё-таки пришлось бы пожить сперва в каменном доме.
Подобные же замечания можно бы было сделать и относительно людоедства. Если принять во внимание все факты, которые выяснились недавно, во время рассуждений об этом вопросе в Парижском Антропологическом Обществе, а также многие случайные заметки, разбросанные в литературе о «дикарях», мы обязаны будем признать, что людоедство было
- ↑ В Англии широко практикуется отдача внебрачных детей в деревню, женщинам, которые специально занимаются этим ремеслом, и положительно морят несчастных детей голодом и холодом. Смертность у этих «детских фермерш» — ужасная. Около того времени, когда я писал эти строки, заседала особая Королевская комиссия для расследования этого вопроса. Конечно, она ни к чему не привела.
