Онъ также дополняетъ наблюденія Фореля и Макъ-Кука относительно муравьиныхъ «націй», составляющихся изъ многихъ муравейниковъ, при чемъ, принимая за основаніе собственныя вычисленія, согласно которымъ въ каждомъ развитомъ муравейникѣ имѣется до 300.000 муравьевъ (Formica exsecta), онъ приходитъ къ заключенію, что подобныя «націи» могутъ доходить до десятковъ и даже до сотенъ милліоновъ индивидуумовъ.
Превосходно написанная книга Метерлинка о пчелахъ, хотя и не заключающая новыхъ наблюденій, могла бы быть очень полезной, если бы не была до такой степени испорчена метафизическими «словесами».
Прекрасный сводъ позднѣйшихъ работъ о муравьяхъ-земледѣльцахъ данъ во французскомъ изданіи Брэма, сдѣланномъ J. Künckel d’Herculais.
Он также дополняет наблюдения Фореля и Мак-Кука относительно муравьиных «наций», составляющихся из многих муравейников, причем, принимая за основание собственные вычисления, согласно которым в каждом развитом муравейнике имеется до 300.000 муравьев (Formica exsecta), он приходит к заключению, что подобные «нации» могут доходить до десятков и даже до сотен миллионов индивидуумов.
Превосходно написанная книга Метерлинка о пчелах, хотя и не заключающая новых наблюдений, могла бы быть очень полезной, если бы не была до такой степени испорчена метафизическими «словесами».
Прекрасный свод позднейших работ о муравьях-земледельцах дан во французском издании Брэма, сделанном J. Künckel d’Herculais.
За послѣдніе годы мнѣ случалось наблюдать общества воробьевъ, въ палисадникѣ нашего домика въ Бромлеѣ. Извѣстно, что воробьи — большіе драчуны и сангвиники, и часто ссорятся изъ-за пустяковъ. Но зато они сильно заступаются другъ за друга, и тогда у нихъ поднимается такой шумъ, что невольно обращаешь на нихъ вниманіе. Такъ, напримѣръ, одна пара воробьевъ воспользовалась тѣмъ, что въ углу крыши сосѣдняго съ нашимъ домика вывалилась черепица, и свила тамъ гнѣздо. Черные скворцы (blackbirds), хотя и живутъ зимою вмѣстѣ съ воробьями, не ссорясь, и кормятся вмѣстѣ, тѣмъ не менѣе, повидимому, иногда выбрасываютъ воробьиныхъ птенчиковъ изъ ихъ гнѣздъ. И вотъ эту пару воробьевъ повадился пугать скворецъ. Прилетитъ, сядетъ на жолобъ крыши возлѣ ихъ норки и иногда старается пробраться къ гнѣзду, сквозь проходъ подъ черепицами, слишкомъ для него узкій. Тогда всѣ воробьи нашего полисадника поднимаютъ отчаянный шумъ, яростно налетаютъ и наскакиваютъ на скворца и заставляютъ его удалиться. Мы всегда знали, когда скворецъ прилеталъ къ гнѣзду воробьевъ, — такого писка и шума нельзя не замѣтить.
Такой же шумъ, но другого характера, поднимали во-
За последние годы мне случалось наблюдать общества воробьев, в палисаднике нашего домика в Бромлее. Известно, что воробьи — большие драчуны и сангвиники, и часто ссорятся из-за пустяков. Но зато они сильно заступаются друг за друга, и тогда у них поднимается такой шум, что невольно обращаешь на них внимание. Так, например, одна пара воробьев воспользовалась тем, что в углу крыши соседнего с нашим домика вывалилась черепица, и свила там гнездо. Черные скворцы (blackbirds), хотя и живут зимою вместе с воробьями, не ссорясь, и кормятся вместе, тем не менее, по-видимому, иногда выбрасывают воробьиных птенчиков из их гнезд. И вот эту пару воробьев повадился пугать скворец. Прилетит, сядет на жёлоб крыши возле их норки и иногда старается пробраться к гнезду, сквозь проход под черепицами, слишком для него узкий. Тогда все воробьи нашего палисадника поднимают отчаянный шум, яростно налетают и наскакивают на скворца и заставляют его удалиться. Мы всегда знали, когда скворец прилетал к гнезду воробьев, — такого писка и шума нельзя не заметить.
Такой же шум, но другого характера, поднимали во-
