робьи, когда изъ одного изъ ихъ гнѣздъ вываливался птенчикъ. Говоръ и возбужденіе, въ такихъ случаяхъ, бывали необыкновенные, и мы сейчасъ же узнавали объ этомъ событіи. Колонія успокаивалась только тогда, когда птенчика подбирали (иначе, его съѣли бы кошки) и сажали въ пустую комнату съ открытымъ окномъ. Тогда мать прилетала къ нему, садилась на подоконникъ и, если не ошибаюсь, иногда влетала даже въ комнату. Къ вечеру, или на другой день, она выманивала его на крышу пристройки, подходящую къ окну. Тогда немедленно вокругъ него слеталось, неизвѣстно откуда, множество воробьевъ, и всѣ неистово шумѣли, — должно быть, радуясь; а онъ набирался смѣлости, ухитрялся слетѣть съ крыши и научался летать.
робьи, когда из одного из их гнезд вываливался птенчик. Говор и возбуждение, в таких случаях, бывали необыкновенные, и мы сейчас же узнавали об этом событии. Колония успокаивалась только тогда, когда птенчика подбирали (иначе, его съели бы кошки) и сажали в пустую комнату с открытым окном. Тогда мать прилетала к нему, садилась на подоконник и, если не ошибаюсь, иногда влетала даже в комнату. К вечеру, или на другой день, она выманивала его на крышу пристройки, подходящую к окну. Тогда немедленно вокруг него слеталось, неизвестно откуда, множество воробьев, и все неистово шумели, — должно быть, радуясь; а он набирался смелости, ухитрялся слететь с крыши и научался летать.
Дневники Одюбона («Audubon and his Journals», New York, 1898), особенно тѣ, которые относятся къ его пребыванію, въ тридцатыхъ годахъ, на берегахъ Лабрадора и на рѣкѣ св. Лаврентія, заключаютъ въ себѣ превосходныя описанія гнѣздующихъ ассоціацій водяныхъ птицъ. Говоря о «Скалѣ» (The Rock) одномъ изъ острововъ Магдалены или Амгерста, онъ писалъ: «Въ одиннадцать часовъ я уже могъ различить, съ палубы, совершенно явственно его вершину, и думалъ, что она покрыта снѣгомъ въ нѣсколько футовъ толщины; снѣгъ, казалось, покрывалъ каждую часть плоскихъ выдающихся уступовъ»; но это не былъ снѣгъ, это были бакланы (gannets Sulа аlbа), спокойно сидѣвшіе на яйцахъ или надъ молодыми выводками — головы у всѣхъ были повернуты по направленію къ вѣтру, — правильными рядами, почти касаясь одинъ другого. Воздухъ надъ скалой и вокругъ нея, на разстояніи сотни ярдовъ «былъ наполненъ летающими бакланами, и казалось, что мы стоимъ среди мятели». Морскія чайки (трехпалыя киттиваки) и глупыя кайры выводились на этомъ же самомъ утесѣ («Journals», т. I, стр. 360—363).
Въ виду острова Антикости море «было буквально покрыто глупыми кайрами и малыми пингвинами (razor-bill), (Alca torda).» Далѣе воздухъ былъ наполненъ бархатными утками. На скалахъ залива выводились чайки-селе-
Дневники Одюбона («Audubon and his Journals», New York, 1898), особенно те, которые относятся к его пребыванию, в тридцатых годах, на берегах Лабрадора и на реке св. Лаврентия, заключают в себе превосходные описания гнездующих ассоциаций водяных птиц. Говоря о «Скале» (The Rock) одном из островов Магдалены или Амгерста, он писал: «В одиннадцать часов я уже мог различить, с палубы, совершенно явственно его вершину, и думал, что она покрыта снегом в несколько футов толщины; снег, казалось, покрывал каждую часть плоских выдающихся уступов»; но это не был снег, это были бакланы (gannets Sulа аlbа), спокойно сидевшие на яйцах или над молодыми выводками — головы у всех были повернуты по направлению к ветру, — правильными рядами, почти касаясь один другого. Воздух над скалой и вокруг неё, на расстоянии сотни ярдов «был наполнен летающими бакланами, и казалось, что мы стоим среди метели». Морские чайки (трехпалые киттиваки) и глупые кайры выводились на этом же самом утесе («Journals», т. I, стр. 360—363).
В виду острова Антикости море «было буквально покрыто глупыми кайрами и малыми пингвинами (razor-bill), (Alca torda)». Далее воздух был наполнен бархатными утками. На скалах залива выводились чайки-селе-
