уничтожаютъ ихъ въ такихъ количествахъ, что потери часто не могутъ быть пополнены въ теченіе многихъ лѣтъ, даже среди наиболѣе быстро размножающихся животныхъ. Такъ, напримѣръ, въ сороковыхъ годахъ суслики внезапно исчезли въ окрестностяхъ Сарепты, въ юго-восточной Россіи, вслѣдствіе какой-то эпидеміи, и въ теченіе многихъ лѣтъ въ этой мѣстности нельзя было встрѣтить ни одного суслика. Прошло много лѣтъ, раньше чѣмъ они размножились по-прежнему[1].
Подобныхъ фактовъ, изъ которыхъ каждый уменьшаетъ значеніе, придаваемое соперничеству и борьбѣ внутри вида, можно было бы привести множество[2]. Конечно, можно было бы отвѣтить на нихъ словами Дарвина,—что, тѣмъ не менѣе, каждое органическое существо „въ какой-нибудь періодъ своей жизни, въ продолженіе какого-нибудь времени года, въ каждомъ поколѣніи или по временамъ, должно бороться за существованіе и претерпевать великое истребленіе“, и что лишь наиболѣе приспособленные переживаютъ подобные періоды тяжелой борьбы за существованіе. Но если бы эволюція животнаго міра была основана исключительно, или даже преимущественно, на переживаніи наиболѣе приспособленныхъ въ періоды бѣдствій; если бы естественный подборъ былъ ограниченъ въ своемъ воздѣйствіи періодами исключительной засухи, или внезапныхъ перемѣнъ температуры, или наводненій,—то регрессъ былъ бы общимъ правиломъ въ животномъ мірѣ. Тѣ, которые переживаютъ голодъ, или суровую эпидемію холеры, оспы или дифтерита, свирѣпствующихъ въ тѣхъ размѣрахъ, которыя наблюдаются въ нецивилизованныхъ странахъ, вовсе не являются ни наиболѣе сильными, ни наиболѣе здоровыми, ни наиболѣе разумными. Никакой прогрессъ не могъ бы основаться на подобныхъ переживаніяхъ,—тѣмъ болѣе, что всѣ пережившіе обыкновенно выходятъ изъ испытанія съ подорваннымъ здоровьемъ, подобно тѣмъ забайкальскимъ лошадямъ, о которыхъ мы упоминали выше, или экипажамъ арктическихъ судовъ, или гарнизонамъ крѣпостей, вынужденнымъ жить въ теченіе нѣсколькихъ мѣсяцевъ на поло-
- ↑ А. Беккеръ, въ «Bulletin de la Société des Naturalistes de Moscou», 1889, стр. 625.
- ↑ См. Приложеніе IX.
уничтожают их в таких количествах, что потери часто не могут быть пополнены в течение многих лет, даже среди наиболее быстро размножающихся животных. Так, например, в сороковых годах суслики внезапно исчезли в окрестностях Сарепты, в юго-восточной России, вследствие какой-то эпидемии, и в течение многих лет в этой местности нельзя было встретить ни одного суслика. Прошло много лет, раньше чем они размножились по-прежнему[1].
Подобных фактов, из которых каждый уменьшает значение, придаваемое соперничеству и борьбе внутри вида, можно было бы привести множество[2]. Конечно, можно было бы ответить на них словами Дарвина, — что, тем не менее, каждое органическое существо «в какой-нибудь период своей жизни, в продолжение какого-нибудь времени года, в каждом поколении или по временам, должно бороться за существование и претерпевать великое истребление», и что лишь наиболее приспособленные переживают подобные периоды тяжёлой борьбы за существование. Но если бы эволюция животного мира была основана исключительно, или даже преимущественно, на переживании наиболее приспособленных в периоды бедствий; если бы естественный подбор был ограничен в своём воздействии периодами исключительной засухи, или внезапных перемен температуры, или наводнений, — то регресс был бы общим правилом в животном мире. Те, которые переживают голод, или суровую эпидемию холеры, оспы или дифтерита, свирепствующих в тех размерах, которые наблюдаются в нецивилизованных странах, вовсе не являются ни наиболее сильными, ни наиболее здоровыми, ни наиболее разумными. Никакой прогресс не мог бы основаться на подобных переживаниях, — тем более, что все пережившие обыкновенно выходят из испытания с подорванным здоровьем, подобно тем забайкальским лошадям, о которых мы упоминали выше, или экипажам арктических судов, или гарнизонам крепостей, вынужденным жить в течение нескольких месяцев на поло-
