Изъ всѣхъ родных земель нашихъ наиболѣе богатъ не только минеральными источниками, но и кастальскими ключами самородной поэзіи — край принѣманский. Намъ извѣстно по сказанiямъ лѣтописцевъ, что тамъ нѣкогда цвѣла песнь вайделотовъ, при дворахъ мелкихъ кунинговъ или князей. Но время совершенно засыпало тотъ источникъ и прикрыло его крестомъ, такъ, что раскрыть нынѣ старую ложбину еще труднѣе, чѣмъ найти в Пуняхъ слѣды замка Пулленъ, въ которомъ Кондратовичъ помѣстилъ своего Маргера. Изъ креста, прикрывшаго прошлое, и изъ польско-дворянскаго духа произрасло новое растение, котораго расцвѣтъ, озаренный блескомъ и славой, наступилъ лишь въ такое время, когда и самый крестъ былъ уже несколько расшатанъ, а шляхетность, переставъ быть учрежденіемъ, уже переходила изъ жизни въ пѣснь, то есть, когда предстояло пѣвцамъ бальзамировать останки могучаго нѣкогда сословнаго организма.
Поэзiя похожа, по законамъ своего роста, на ту американскую агаву, изъ породы кактусовъ, которая выпускаетъ цвѣтъ только разъ въ целое тридцатилѣте и всего на нѣсколько часовъ. Различие - въ томъ, что поэзiя цвѣтетъ еще рѣже, съ неопределенными, иногда многовѣковыми даже, перерывами. Новѣйшую поэтическую эпоху у насъ открылъ Мицкевич... При извѣстiи
