развѣ того позднѣйшаго вождя, который утонулъ въ Эльстерѣ (маршала Г. Понятовскаго): «повѣдай небесамъ въ день воздаянья, что честь твою я спасъ и при тебѣ я палъ! Не опозоренной погибла ты - несчастной (113)». Боги, жаждущіе крови, и послѣдователи ихъ, философствующіе, что современемъ у всѣхъ людей будетъ единый Богъ и новѣйшая религія «чести (point d'honneur)», разные вѣка, перемѣшанные и стопленные въ безформенной амальгамѣ ― вотъ и весь Маргеровскій эпосъ. Самъ же Кондратовичъ въ предисловіи къ этой поэмѣ, говоритъ: «не имѣя надежды очертить вѣрно литовцевъ (давнихъ), я изображалъ людей вообще». Но люди носятъ печать своего вѣка, а у Кондратовича являются люди, принадлежащіе одновременно къ разнымъ вѣкамъ, а потому неестественные и не живые.
Холодность, съ какой «Маргеръ» былъ встрѣченъ публикой не вразумила автора, что избранный путь не соотвѣтствовалъ его таланту. Онъ продолжалъ, съ усиліемъ, писать въ тонѣ высоко-героическомъ разсказы, діалоги и цѣлыя трагедіи, все ― вещи, столь приторно -скучныя и представляющія столь малую цѣнность, что достаточно кратко упомянуть о нихъ. Нельзя не пожалѣть о такой потерѣ труда и такомъ насиліи надъ талантомъ.
Когда въ поэтѣ, берущемся за большую историческую тему, мыслитель не стоитъ на одномъ уровнѣ съ художникомъ, что можетъ зависѣть и отъ недостатка образования, то, несомнѣнно, произведеніе выйдетъ слабымъ, напоминающимъ ученическія «сочиненія». Правда, историческая тема завлекательна, но обработка ея особенно трудна. Ктожъ изъ насъ въ дѣтствѣ не рвался къ тѣмъ великимъ сюжетамъ, какими на школьной скамьѣ насъ увлекаетъ исторiя? Кто не умиралъ съ Лео-
