— Андрей Николаичъ! позвольте и мнѣ на барказъ!
Въ его голосѣ звучала мольба.
Старшій офицеръ видимо колебался.
— Свѣжо-съ!.. Васъ всего замочитъ на барказѣ... И къ чему вамъ ѣхать-съ! проговорилъ онъ.
Но капитанъ, увидавшій съ мостика сперва умоляющее и потомъ сразу грустное выраженіе лица Ашанина и понявшій, въ чемъ дѣло, крикнулъ съ мостика старшему офицеру:
— Андрей Николаичъ! Пошлите на барказъ въ помощь Петру Николаевичу кадета Ашанина.
— Есть! отвѣтилъ старшій офицеръ и сказалъ Володѣ:— ступайте, да смотрите, безъ толку не лѣзьте въ опасность.
Володя бросилъ благодарный взглядъ на мостикъ и сталъ спускаться по трапу.
— Съ Богомъ! Отваливайте! проговорилъ старшій офицеръ.
Съ корвета отпустили веревку, на которой держался барказъ, и онъ, словно мячикъ, запрыгалъ на волнахъ, удаляясь отъ борта.
Многіе матросы перекрестились.
А съ мачты, усѣянной людьми, раздалось троекратное:«Ѵіѵе la Russie!»
3.
— Навались, ребята! говорилъ лейтенантъ съ рыжими усами, правя рулемъ въ разрѣзъ волнъ, верхушки которыхъ то и дѣло обдавали всѣхъ сидѣвшихъ на барказѣ.
Но гребцы и безъ того «наваливались» изо всѣхъ силъ, выгребая противъ сильнаго волненія, и барказъ ходко подвигался впередъ, ныряя въ волнахъ, словно морская утка. На шлюпкѣ близость этихъ водяныхъ горъ казалась еще болѣе жуткою, и у Ашанина въ первыя минуты замирало
