— А фитанецъ, тетка! испуганно восклицаетъ Ворсунька.
— Ничего не надо! успокоиваетъ его Ашанинъ. —Она дала мнѣ счетъ бѣлья. Этого довольно.
Вертятся прачки и въ палубѣ. Но матросы не отдаютъ своего бѣлья.
— Сами, тетенька, постираемъ.
Только нѣкоторые унтеръ-офицеры да фельдшеръ рѣшаются на такой расходъ. И одинъ изъ унтеръ-офицеровъ пресеріозно говоритъ быстроглазой, востроносой молодой прачкѣ, отдавая ей бѣлье:
— Ты смотри, кума-кумушка, вымой хорошенько. Чтобъ было вери-гутъ, голубушка!
— О, monsieur, soyez sur. Un franc la douzaine.
— Знаю. Тоже, мадамъ, мы бывали въ вашихъ мѣстахъ. Одинъ франокъ дюжина. Валяй!
Тѣмъ временемъ большинство офицеровъ уѣзжаетъ на берегъ. Присланныя афиши обѣщаютъ интересный спектакль.
Ашанинъ поѣхалъ въ Брестъ на другой день и вернулся разочарованный. Еще бы! Послѣ Лондона Брестъ позалея какою-то жалкою деревушкой. Большая часть улицъ, высѣченныхъ въ скалѣ, на которой расположена столица Бретани, узки, кривы и грязны, и вообще общая физіономія Бреста совсѣмъ не напоминаетъ веселые французскіе города. Только и замѣчательнаго въ немъ, что знаменитый мостъ Наполеона 3, перекинутый черезъ одинъ изъ внутреннихъ рейдовъ, да превосходные доки и другія морскія сооруженія этого первокласснаго французскаго военнаго порта.
Корветъ простоялъ въ Брестѣ восемь дней. Матросы побывали на берегу. Боцманъ Ѳедотовъ, по обыкновение разрядившійся передъ съѣздомъ на берегъ, вернулся оттуда въ значительно истерзанномъ видѣ и довольно таки пьяный, оставленный своими товарищами: франтомъ фельдше--
