— Но развѣ на шлюпкахъ опасно ѣздить?
— На этихъ, не на шампунькахъ, очень опасно, особенно по ночамъ. Они оберутъ и кинутъ въ воду—здѣсь это не рѣдкость... Ну, счастливаго пути...
Они оба подошли къ длинному вельботу, въ которомъ было пять гребцовъ, и «каптейнъ» внимательно поглядѣлъ на рулевого.
— Какъ зовутъ? спросилъ онъ.
Китаецъ проговорилъ какое-то имя.
— Чортъ его знаетъ... Онъ можетъ-быть сказалъ и не свое имя!.. Ну, да все равно... Теперь они поняли, что ихъ опасаются, и не нападутъ... Они слишкомъ трусы для этого... Прощайте!
Ашанинъ поблагодарилъ добраго человѣка за предостережете, сѣлъ на руль, и шлюпка отвалила.
Одною рукой Ашанинъ правилъ, а другою нащупывалъ въ карманѣ револьверъ. Нервы его были напряжены до послѣдней степени, и онъ не спускалъ глазъ съ перваго гребца (загребного), предложившаго было править...
Скоро шлюпка миновала рядъ судовъ, стоявшихъ близъ города, и ходко шла впередъ по довольно пустынному рейду. Ночь была темная. Ашанинъ испытывалъ не особенно пріятныя ощущенія. Ему казалось, что вотъ-вотъ на него кинется загребной, здоровенный дѣтина съ непріятнымъ подозрительнымъ лицомъ, обратившимъ на себя вниманіе еще на пристани, —и онъ зорко слѣдилъ за нимъ и въ то же время кидалъ взгляды впередъ; не покажутся ли огоньки «Коршуна», стоявшаго почти у выхода въ море.
Китайцы наваливались изо всѣхъ силъ, и вельботъ шелъ отлично.
Но вдругъ гребцы о чемъ-то заговорили. Ашанину показалось, что заспорили. Ему сдѣлалось жутко, и онъ вынулъ револьверъ и взвелъ курокъ.
Должно-быть загребной увидалъ и револьверъ и услыхалъ щолканье курка. Онъ что-то сказалъ рѣзкимъ отры-
