Монометръ показывалъ, что мн были всего въ двадцати фу¬ тахъ отъ поверхности. Насъ отдѣляло отъ нея только ледяное поле. Нельзя ли было какъ нибудь проложить это поле? „Наутилусъ" сдѣлалъ эту попытку. Я почувствовалъ, что текъ его поднимался къ верху.... Я прислушивался, какъ онъ то удалялся, то снова напи¬ ралъ, какъ трещало ледяное поле.... Наконецъ ледъ былъ пробитъ и мы очутились на поверхности! Отдушина была открыта и чистый воздухъ хлынулъ въ залу.
ПАВА СЕМНАДЦАТАЯ.
ОТЪ МЫСА ГОРНА ДО АМАЗОНКИ.
Я не помню, кто меня вытащилъ на платформу. Всѣ мы словно ошалѣли отъ наслажденія. Всѣ вдыхали полной грудью живительный воздухъ. — Ахъ, какъ хорошъ кислородъ! говорилъ Консейль. Ахъ какъ хорошъ! Пусть ихъ честь изволитъ въ волю дышать: те¬ перь хватитъ на всѣхъ! Ахъ, какъ хорошъ кислородъ! Что касается до Неда Ленда, то онъ ничего не говорилъ, но такъ широко открывалъ ротъ, что ему могла бы позавидовать любая акула. Скоро мы совершенно оправились. Оглянувшись кругомъ, я увидалъ что мы одни на платформѣ. Ни единой души изъ экипажа. Нѣтъ даже капитана Я началъ благодарить Неда и Конеейля. — Вы сохранили мнѣ жизнь, сказалъ я. Спасибо вамъ: вы рисковали сами задохнуться, а мнѣ дали воздуху? — Да вѣдь ваша жизнь нужнѣе, г. Аролаксъ, отвѣтилъ Недъ, потому что она полезнѣе. Вы человѣкъ полезный, а мы,.. — Нѣтъ, Недъ, • нѣтъ! Ваша полезнѣе! Вы человѣкъ до¬ брый, честный, энергическій... — Хорошо, хорошо, г. профессоръ, отвѣчалъ смущенный канадецъ; ну, и будетъ. — А ты очень страдалъ, Консейль? спросилъ я. — Не очень, съ позволенія ихъ чеети. Оно конечно, я за¬ дыхался, но со временемъ, я бы, полагаю, къ этому попривыкъ.
