Положительно можно было сказать, что мы имѣли дѣло съ людьми цивилизованными; не будь этого бѣлаго электрическаго освѣщенія, я бы подумалъ, что нахожусь въ столовой ливерпульской гостинницы „Адельфи“ или въ столовой парижскаго „Большаго Отеля“.
Я, впрочемъ, долженъ замѣтить, что намъ не подали ни хлѣба, ни вина. Вода, правда, была удивительной чистоты и свѣжести, но это была вода!
Это послѣднее обстоятельство пришлось не по вкусу Неду Ленду.
Въ числѣ поданныхъ намъ блюдъ, я распозналъ различныхъ рыбъ; рыбы эти были очень изысканно приготовлены. Но были и такія кушанья, — кушанья, впрочемъ, отмѣнныя — которыхъ я никакъ не могъ разобрать; я даже не могъ опредѣлить, къ какому царству отнести ихъ содержимое — къ растительному или къ животному.
Вся сервировка была великолѣпная, — мало того, изящная. Каждая ложка, вилка, ножикъ, тарелка обозначены были прописной буквою, а надъ буквою полукругомъ красовался девизъ.
Да, девизъ хорошо прилагался къ этому подводному судну.
Буква N была, вѣроятно, начальной буквой имени и фамиліи загадочной особы, которая управляла и командовала въ глубинѣ океана.
Недъ и Консейль не утруждали себя излишними размышленіями. Они пожирали все, что попадалось подъ руку.
Я не замедлилъ послѣдовать ихъ примѣру.
Я теперь ужь успокоился: коли насъ кормили, значитъ, уморить не имѣли намѣренія.
Но всему есть конецъ, — даже апетиту людей, которые пропостились пятнадцать часовъ. Какъ только мы утолили свой го-
