Что задумалъ этотъ человѣкъ? Уморить насъ голодной смертью въ этомъ желѣзномъ ящикѣ?
Что съ нами будетъ? у людей отъ голоду помрачается разсудокъ, они дѣлаются способными на все…
Эта послѣдняя мысль залѣзла мнѣ въ голову и мнѣ начали представляться самыя ужасныя картины…
Консейль сохранилъ свою обычную невозмутимость. Недъ Лендъ рыкалъ, какъ разъяренный левъ.
Вдругъ послышался шумъ. По металическому полу звонко раздались чьи-то шаги; щелкнулъ замокъ, визгнули засовы, дверь отворилась и показался уже знакомый намъ прислужникъ.
Не успѣлъ я сморгнуть, какъ нашъ Недъ Лендъ уже ринулся на этаго несчастнаго, повалилъ его и схватилъ такъ за горло, что онъ захрипѣлъ подъ его мощной рукой.
Консейль поспѣшилъ на помощь и старался вырвать жертву изъ рукъ багрильщика, я тоже хотѣлъ броситься къ нимъ, но меня, мгновенно, такъ сказать, окаменили слова, внезапно произнесенныя на чистомъ французскомъ языкѣ.
— Успокойтесь, дядя Лендъ, а вы, г. профессоръ, будьте столь обязательны, выслушайте меня.
Эти слова были сказаны капитаномъ подводнаго судна.
При этихъ словахъ Недъ Лендъ быстро поднялся и выпустилъ изъ рукъ свою жертву.
Полуудушенный прислужникъ, по знаку своего капитана, пошатываясь, вышелъ изъ каюты.
Каково значеніе, какову власть долженъ былъ имѣть этотъ капитанъ! Человѣка чуть не умертвили, а онъ по одному только легкому знаку покорно удаляется, не выражаетъ даже взглядомъ своего гнѣва!
Невозмутимый Консейль, и тотъ былъ, казалось, нѣсколько заинтересованъ. А я, признаюсь, было просто ошеломленъ.
Всѣ мы безмолвно ожидали развязки.
