патриархальные» порядки приведут к такому же патриархальному результату, как это бывало уже во многих местах.
Продолжим, однако, описание кнутобойства г. Морозова. «Сам Морозов часто ходит в фабрике между станками с засунутой за голенищем плеткой, и если увидит, что ткач распускает рвань со шпули, то с остервенением наносит ему удар плеткой, штрафует и прогоняет с работы». Один ткач, которого Морозов в 1899 г. избил плеткой, оказался не дурак и подал в суд. Дело ползало в трех судах и, наконец, Морозов, тяжело вздыхая, сказал: «Я бы лучше слил себе золотого ткача, чем мне стоили эти суды». Плети в ходу также среди десяти «об’ездчиков», содержимых Морозовым. Повидимому, беспорядки в Екатеринославе и в имении графа Рибопьера, вызванные неистовствами подобных «об’ездчиков», не заставили задуматься московских тузов, что такой способ «поддержания порядка» представляет оружие обоюдоострое.
В фабричной больнице «живая умора, а не поправка». Еще бы! Кормят больных щами из кислой капусты, да еще прокислыми!
О рабочих корреспондент пишет: «Они не пугливы, особенно молодежь, но беда в том, что всякий протестует в одиночку и требует расчета, которого ему иногда не выдают». «Есть у нас библиотеки. И, конечно, часто бывает желание прочесть что-нибудь поинтереснее. Отправится кто-нибудь этак за книжкой, смотришь — тащит оттуда какую-нибудь сказку, и нельзя сказать, что он рад ей. Даже Достоевского нет, а о каких-либо Шелгуновых и Писаревых забудь и думать. Один из рабочих как-то спросил Дарвина, но на его вопрос только разинули рот. Преимущественно, дают книжки, которые старательно отупляют мысли рабочего, и без того забитого, а книжки религиозно-нравственного содержания молодежь читать не будет, она точно чутьем слышит их отупляю щее и вредное направление. Тайных библиотек пока нет, а потому нет никакой возможности удовлетворить проявляющееся стремление к знанию»...
(„Искра " № 9, Октябрь, 1901).
