Орановскаго и Абадзіева о присоединеніи сотни къ полку и назначеніи меня въ распоряженіе командира полка, ибо не могъ выносить гнусной роли зависимости отъ слишкомъ младшаго меня по положенію и чину.
14 мая вечеромъ пріѣхалъ съ развѣдки сотникъ Сараевъ отряда Мищенко. Изъ всѣхъ пріѣзжавшихъ до этого времени развѣдчиковъ это былъ единственный, который достигъ серьезныхъ результатовъ, и конечно потому, что бросилъ коней и нѣсколько сутокъ проползалъ по горамъ выслѣживая японцевъ. Онъ не догадался воспользоваться средствами моей заставы, чтобы возможно скорѣе послать свои важныя донесенія во всѣ штабы, такъ нуждавшіеся въ орьентировкѣ. Этотъ честный и храбрый офицеръ, пришедшій безъ сапогъ и совершенно отощавшимъ, умѣлъ работать, но не умѣлъ использовать результаты своей работы. Я составилъ ему донесеніе, на основаніи его разсказа, и экстренно отправилъ его въ штабъ. Говорятъ, онъ получилъ особую награду за добытыя важныя свѣдѣнія; очень былъ бы счастливъ, если помогъ этому доблестному юношѣ быть вознагражденнымъ.
Долженъ коснуться и внутренняго порядка сотни, которой не смѣлъ командовать, но которая была въ моемъ распоряженіи. Первое время мнѣ казалось, что казаки не только исправны собственно въ боевой — полевой службѣ, но надежны во всѣхъ отношеніяхъ. Однако пришлось разубѣдиться. 17 мая высланный въ развѣдку подъ начальствомъ урядника разъѣздъ донесъ, что имѣлъ стычку съ китайцами. Я послалъ немедленно хорунжаго Калмыкова съ 15-ю казаками и получилъ отъ него донесеніе, что хунхузы проломили голову начальнику разъѣзда; затѣмъ принесли раненаго, а офицеръ остался ловить злодѣевъ, посягнувшихъ на казаковъ. Изъ самаго факта происшествія, т. е. проломленія головы начальника разъѣзда, очутившагося почему то въ одиночествѣ въ китайской фанзѣ, безъ сопровожденія другими казаками, можно было подозрѣвать, что не было никакого нападенія жителей, а просто грабежъ казаковъ, или посягательство на китаянокъ. Хотя на другой день Калмыковъ доставилъ мнѣ трехъ связанныхъ китай-
