И вотъ только 9 апрѣля, т. е. за недѣлю до Тюренченской катастрофы, импровизованное случайное начальство со своимъ импровизованнымъ органомъ управленія — штабомъ — приняло руководство надъ ипмровизованнымъ отрядомъ и начало готовиться разыграть операцію въ разстояніи 200 верстъ отъ ближайшихъ резервовъ и отъ центра командованія войсками, сосредоточиваемыми на театрѣ военныхъ дѣйствій. Надо было имѣть особенное довѣріе къ избранному генералу, а, по существовавшему порядку въ нашей арміи, и къ приставляемой къ нему нянькѣ генеральнаго штаба, для того, чтобы послать ихъ на такое рискованное дѣло, въ которомъ нельзя было не предоставить самой широкой иниціативы и самостоятельности. Ляоянъ былъ соединенъ со штабомъ Восточнаго отряда телеграфомъ, но протянутая на 200 верстъ по полувраждебной странѣ проволока всегда могла быть случайно, или намѣренно, перерѣзана въ самую нужную критическую минуту, а слѣдовательно командовать изъ Ляояна генераломъ Засуличемъ въ Шахэдзахъ Куропаткинъ конечно не могъ. Новый начальникъ ѣхалъ въ невѣдомую ему и его штабу мѣстность (считаю, что Орановскій не бывалъ раньше на р. Ялу, а если я ошибаюсь, то его отвѣтственность за Тюренченъ еще усугубляется), къ незнакомымъ ему войскамъ, съ импровизованнымъ органомъ для приведенія въ исполненіе своихъ предначертаній, и въ такое время, когда противникъ уже совсѣмъ приготовился къ наступленію (г. Мищенко уже давно отошелъ подъ напоромъ японцевъ, ведя ихъ на хвостѣ своей кавалеріи). Вступленіе въ командованіе при такой обстановкѣ было нелегко, а слѣдовательно, повторяю, вѣроятно Куропаткинъ высоко цѣнилъ, какъ Засулича, такъ и Орановскаго.
Съ 9-го по 18-е апрѣля прошло 8 сутокъ, но, по всѣмъ даннымъ, ни новый начальникъ отряда, ни его помощникъ — начальникъ штаба — не проявили никакой дѣятельности; они воспользовались номинально своимъ правомъ командованія, но не исправили кордонное расположеніе на р. Ялу, не усилили развѣдку, а предоставили все на волю Божію: что будетъ, то и будетъ. Однако, казалось, было время на что нибудь рѣшиться, такъ какъ японцы не дремали и по всѣмъ
