признакамъ готовились къ переправѣ. У людей, стоявшихъ ближе къ дѣлу (я говорю про г. Кашталинскаго и подполковника Линда), сложилось уже, если не убѣжденіе, то предчувствіе, что ударъ послѣдуетъ рѣшительный, и они склонялись къ отступленію безъ упорнаго боя, но новые заправила не хотѣли брать на себя отвѣтственность уходить безъ сопротивленія, и поэтому Засуличъ отдалъ роковой приказъ: „держаться“. Можно и иногда должно отдать приказъ не только держаться, но драться до послѣдней капли крови, умирать на позиціи, но это должна оправдывать обстановка и результаты. При мнѣ, за обѣдомъ, какъ то Засуличъ получилъ сочувственную телеграмму отъ москвичей — патріотовъ, восхвалявшихъ доблесть нашихъ войскъ подъ Тюренченомъ, и съ апломбомъ, прочитавъ вслухъ депешу, сказалъ: „видите, господа, нельзя было отступать: боя требовало общественное мнѣніе Россіи“. Громкая фраза, пустыя слова, и какъ они были жалки въ устахъ позорнаго героя; ими высказалъ онъ свое ничтожество и нечестность. Ради чего онъ приказалъ держаться на позиціи ничтожной горсти храбрецовъ? ради того, что имѣлъ право это сдѣлать, какъ начальникъ; но на чемъ основано было его распоряженіе? зналъ онъ какими силами будутъ атаковать японцы? — нѣтъ; принялъ ли онъ мѣры къ сосредоточенію своихъ силъ? — нѣтъ; намѣтилъ ли онъ направленіе куда японцы нанесутъ главный ударъ? — нѣтъ; имѣлъ ли онъ наготовѣ войска для прикрытія отступленія? — нѣтъ; обезпечилъ онъ себѣ возможность управленія и руководства боемъ? — нѣтъ. Если мнѣ скажутъ, что все это голословныя обвиненія, то я докажу, что они вѣрны, что всѣ мои „нѣтъ“ существуютъ.
1. Невѣдѣніе силъ противника явствуетъ изъ того, что Засуличъ позволилъ задавить сперва 3, а потомъ 6 баталіоновъ.
2. Невѣдѣніе мѣста главнаго удара явствуетъ изъ того, что всѣ наши силы были разбросаны, и именно у Тюренчена мы были слишкомъ слабы.
3. Непринятіе мѣръ къ сосредоточенію войскъ слѣдуетъ изъ того, что только 3 баталіона поддерживали тоже 3 ба-
