финансовъ, а слѣдовательно онъ и являлся главнымъ властнымъ руководителемъ отправленій такого сложнаго государственнаго организма, какъ наше отечество; къ этому привыкла не только вся Россія, но и Европа: полномочіе, власть, рѣшимость — словомъ авторитетъ С. Ю. Витте доминировали во всемъ бюрократическомъ режимѣ Россіи; онъ былъ главною пружиною этого механизма. И вдругъ въ одинъ прекрасный день его не стало! Преемника ему не было въ полномъ смыслѣ слова, ибо изъ всѣхъ лицъ стоявшихъ тогда у власти никто не пользовался и даже не имѣлъ никакого авторитета. Ясно, что въ ту же минуту всѣ бюрократы, какъ высшихъ, такъ и низсшихъ ранговъ, остались безъ руководства. Они потеряли головы, не знали что предпринять, какъ вести судьбы не только всего государства, но даже какъ направлять его частныя жизненныя отправленія. Вотъ почему понятно, съ уходомъ отъ власти С. Ю. Витте, вопросъ о войнѣ и мирѣ долженъ былъ подвергнуться массѣ случайностей.
Изъ сказаннаго можно пожалуй вывести заключеніе, что если С. Ю. Витте не былъ бы устраненъ отъ дѣлъ осенью 1903 года, то войны бы не было. Я далекъ утверждать это, но могу указать на нѣкоторыя мѣры, которыми повидимому его политика хотѣла избѣжать вооруженнаго столкновенія. Первой и самой дѣйствительной было отозваніе русскихъ войскъ, принадлежавшихъ къ составу арміи, изъ Маньчжуріи. Весною 1902 года французскій полковникъ Маршанъ, бывшій въ С.-Петербургѣ, въ день офиціальнаго объявленія о такомъ рѣшеніи Русскаго Правительства, сказалъ мнѣ: „это еще ничего не значитъ, ибо обѣщать вывести войска можно, но надо посмотрѣть будетъ ли это исполнено“. Однако они дѣйствительно выводились; да кромѣ того, при ничтожномъ ихъ количествѣ, имѣвшемся тогда на всей территоріи Дальняго Востока, это не могло имѣть существеннаго значенія въ смыслѣ борьбы съ Японіей, а для противодѣйствія набѣгамъ хунхузовъ на линію желѣзной дороги было достаточно охранной стражи. Министръ финансовъ совершенно правильно обособилъ эту категорію нашихъ вооруженныхъ силъ отъ арміи (а совсѣмъ не для удо-
