его только за нерѣшительныя движенія около Смоленска. Но и это онъ дѣлалъ, кажется, для того только, чтобы успокоить общій ропотъ и нетерпѣніе. И какъ судьба однаго возвышаетъ, а другаго низвергаетъ! Какъ удивятся тѣ, которые прочитаютъ эти строки, особенно, какъ удивились бы англичане, что я подвигъ униженнаго Барклай-де-Толли ставлю выше подвига подъ Ватерлоо, прославленнаго ихъ Велингтона. Одинъ спасъ армію отъ непобѣдимаго еще полководца и испытанныхъ солдатъ, а другой, подъ Ватерлоо, удержалъ только свою позицію до прибытія пруссаковъ. Правда и Велингтонъ удержался противъ того же полководца, но уже обезкураженнаго и имѣвшаго вмѣсто старыхъ солдатъ толпу конскриптовъ. Очень немного было тамъ солдатъ, которые, взявъ непріятельскую батарею и гоняясь за канонирами, могли смѣяться, какъ это случилось съ тѣми солдатами, которые подъ Бородиномъ взяли орудія нашей роты. Находясь во Франціи, въ корпусѣ графа Воронцова, рота наша занимала квартиры въ небольшомъ городѣ, близь Бельгійской границы. Тамъ было около десяти мальчишекъ, въ разныхъ мундирахъ, бѣжавшихъ изъ подъ Ватерлоо. Они, взявшись за руки, расхаживали по городу, въ фуражкахъ на бокъ, распѣвали пѣсни и смотрѣли на насъ съ высока; мы же смотрѣли на нихъ съ пренебреженіемъ. Послѣ эти самые молодцы смотрѣли на насъ съ уваженіемъ. И такихъ-то храбрецовъ была подъ Ватерлоо большая часть. Во время моего трехъ лѣтняго пребыванія во Франціи, въ корпусѣ графа Воронцова, очень рѣдко случалось встрѣтить стараго солдата, бывшаго подъ Ватерлоо; солдатъ же, бывшихъ въ Россіи, я рѣшительно ни однаго не встрѣчалъ.
Вскорѣ мы узнали о поступкѣ графа Милорадовича, при вступленіи французовъ въ Москву. Всѣ превозносили его; всѣмъ нравилась его удаль и фанфаронство. Припоминали разные случаи изъ его боевой жизни. Между прочимъ вспом-
