къ завтраку, тѣмъ болѣе, что это было на святой недѣлѣ. Да и то надо прибавить, что я не слишкомъ былъ и виноватъ. Передвиженія тогда дѣлались не гласно и ничего нѣтъ мудренаго что я не могъ о томъ развѣдать.
Съ адъютантомъ пришелъ я въ канцелярію. Онъ распросилъ меня, потребовалъ кое-какихъ бумагъ и потомъ сказалъ: «Не удивляйтесь, что генералъ такъ поступилъ съ вами. Вы видите, какая теперь во всемъ суматоха; отправить васъ не такъ-то легко; нужно вытребовать деньги изъ интенданства, что такъ же довольно трудно; между тѣмъ навѣдывайтесь въ канцелярію». Адъютантъ былъ очень богатый молодой человѣкъ и любилъ играть въ карты. Не только въ частныхъ домахъ, но и въ трактирныхъ, и въ офицерскихъ собраніяхъ онъ игралъ по цѣлымъ ночамъ. У него былъ собственный человѣкъ, почтенной наружности, который одѣвался какъ какой-нибудь баринъ. Часто этотъ человѣкъ, въ родѣ дядьки, у котораго хранились и деньги, увѣщевалъ его и представлялъ несообразность такого пристрастія. «Счастіе ваше», говорилъ онъ своему барину, «что вы всегда проигрываете и что игра небольшая: все это не составляетъ для васъ большаго разсчета; но подумайте, что еслибы вы обыграли какого-нибудь бѣдняка-офицера?.. Гдѣ была бы ваша совѣсть?»
Была святая недѣля; денегъ у меня оставалось нѣсколько мѣдныхъ рублей, а на нихъ долженъ былъ я жить и въ Луцкѣ и въ дорогѣ, ѣсть самъ и кормить солдата, а все вообще чрезвычайно вздорожало. Хотя мое положеніе тогда было и весьма печальное, но теперь, испытавши многое, удивляюсь, какъ я былъ тогда неопытенъ и слабъ, что не могъ выдержать и, возвратившись на квартиру, упалъ на что-то въ родѣ кровати и заплакалъ.
Адъютантъ правду сказалъ, что не легко было меня отправить. Былъ я нѣсколько разъ съ нимъ въ интендантствѣ и
