у самого генералъ-интенданта Ланскаго. Пока вытребовали деньги и наняли извощиковъ, прошло дней пять. О прогонахъ для себя я уже не хлопоталъ. Радъ былъ, что вырвался изъ Луцка и съ извощиками шелъ пѣшкомъ до самаго мѣста расположенія роты около Волковыска. Къ тому же погода сдѣлалась прекрасная и дорога поправилась.
Рота наша была расположена тѣсно, въ плохой деревнѣ, кажется, верстахъ въ двадцати отъ Волковыска. Кромѣ прежнихъ офицеровъ, прибылъ еще къ намъ штабсъ-капитанъ, переведенный въ нашу роту изъ Молдавской арміи, и прикомандированы изъ 18-й бригады поручикъ и подпоручикъ. Всѣ они были очень хорошіе товарищи, особенно штабсъ-капитанъ—прекрасный и честный человѣкъ. Бригаднымъ командиромъ у насъ назначенъ былъ командиръ другой роты, и адъютантъ отошелъ къ нему; слѣдовательно, въ нашей ротѣ состояли, кромѣ ротнаго командира, штабсъ-капитанъ, два поручика и четыре подпоручика, или лучше сказать—три, потому что англичанина мы не считали своимъ… Штабсъ-капитанъ былъ человѣкъ, можно сказать, богатый и получалъ изъ дому порядочныя средства; прочіе же почти всѣ были недостаточные, и хотя крайне нуждались во всемъ, но все-таки какъ-нибудь перебивались. Англичанинъ же во время моей командировки всѣ свои вещи пораспродалъ евреямъ за безцѣнокъ, все промоталъ и дошелъ до крайности. Въ добавокъ, дорогой потерялъ шинель и остался почти безъ сапогъ, такъ что ротный командиръ, принужденъ былъ его обмундировать.
За провіантомъ я ѣздилъ нѣсколько разъ въ Волковыскъ,
