на покупку же фуража отпускали деньги. Такъ какъ цѣны на фуражъ были высокія, то ротные командиры имѣли большую выгоду. Деньги на покупку фуража развозили коммиссіонеры. Коммиссіонеръ пріѣзжалъ въ богатой коляскѣ и обыкновенно останавливался у бригаднаго командира. Туда посылали за деньгами изъ другихъ ротъ офицеровъ. Ѣздилъ получать деньги обыкновенно я и, по приказанію ротнаго командира, изъ слѣдуемой суммы отдавалъ десятый процентъ коммиссіонеру, что дѣлали вообще всѣ. Однажды я спросилъ у своего командира: за что же отдаютъ коммиссіонерамъ столько денегъ? «А для того», сказалъ онъ, «чтобъ они хлопотали и намъ не было остановки за деньгами». Дѣла эти—давно минувшихъ дней и о нихъ теперь можно говорить: никто и ни съ кого не взыщетъ. Можно однакожь судить, какія всѣмъ командирамъ ротъ и коммиссіонерамъ были выгоды. Офицеры же вообще жили чрезвычайно бѣдно, особенно пѣхотные. Не рѣдкость было встрѣтить офицера съ протертыми локтями у мундира и заплатами на колѣняхъ у панталонъ. Зная всеобщую бѣдность, позволено было шить мундиры изъ солдатскаго сукна и носить темляки, шарфы и экишнеты на киверахъ нитяные. Мы, артиллеристы, еще кое-какъ перебивались, а пѣхотные офицеры большею частію ѣли изъ одного котла съ солдатами.
Пріѣзжалъ смотрѣть нашу роту артиллерійскій генералъ, однакожь, не Костенецкій, который назначенъ къ намъ на походѣ въ Полоцкъ. Особенное вниманіе обращалъ онъ на исправность артиллеріи, конской упряжи и чтобы сухари и крупа были въ полномъ количествѣ въ полуфуркахъ.
Все предвѣщало скорую и тяжелую войну. Слышно было, что французы приближаются къ нашимъ границамъ, но положительнаго никто ничего не зналъ. За всѣмъ тѣмъ готовились къ продолжительному походу и придумывали средства, какъ бы лучше устроиться. Велѣно было имѣть экипажи ге-
