почти окружили орудія. Штабсъ-капитанъ, увертываясь отъ французовъ, сорвалъ съ себя шпагу; поручика окружили, прокололи ему палашами въ двухъ мѣстахъ спину и лѣвую руку, и вѣрно положили бы на мѣстѣ, еслибы не подскакалъ французскій офицеръ, который, взявъ у него шпагу, махнулъ ему идти къ сторонѣ французовъ. Нашъ поручикъ пошелъ, однако, къ своимъ и благополучно спасся отъ французовъ. Было нѣсколько случаевъ и съ солдатами. Одинъ здоровый солдатъ изъ Малороссовъ, вздумавшій отбиваться банникомъ, былъ исколотъ. Другой, уроженецъ Минской губерніи, закричалъ: «Я естемъ Полякъ!» Его пощадили и велѣли идти къ французамъ, онъ такимъ образомъ и отдѣлался. Одинъ егерь маленькаго роста, съ голосомъ совершенно дѣтскимъ, но очень хорошій и исправный солдатъ, когда его окружили, упалъ на спину, барахтался руками и ногами и такъ кричалъ своимъ пискливымъ голосомъ, что сколько кавалеристы не понуждали лошадей своихъ подъѣхать къ нему,—все было напрасно: лошади отскакивали назадъ; вскорѣ подскочили наши кавалеристы и отогнали французовъ. Одинъ ѣздовой съ заряднымъ ящикомъ только-что поворотилъ назадъ, какъ его окружили французы. «Я—разсказывалъ онъ—упалъ на шею лошади и поводья спустилъ. Ударили меня по спинѣ плашмя разъ и другой,—я не шевелюсь; потомъ ткнули меня въ задъ палашомъ такъ больно, что я подпрыгнулъ и закричалъ. Лошади, испугавшись, бросились, пробились сквозь французовъ и я ускакалъ. Слышно было только, что хохочутъ, шельмы». Много было происшествій въ подобномъ родѣ. Вскорѣ нашлись и другія наши шесть орудій; у нихъ были попорчены станины у лафетовъ и много колесъ. Поручика, бывшаго при орудіяхъ, ударило картечью въ офицерскій знакъ, въ самый орелъ,—офицерскіе знаки были тогда довольно большіе,—и хотя не пробило его, но вогнуло такъ, что придавило грудную кость; офицеръ этотъ долго страдалъ
