ѣзжала-ли императрица на недѣлю въ Петергофъ, или на одинъ день въ Ораніенбаумъ, или на насколько часовъ на маневры, всюду слѣдовали за нею камер-пажи. Мнѣ пришлось даже ѣздить на корабль, на которомъ, во время морскихъ маневръ, подъ Кронштадтомъ, былъ приготовленъ обѣдъ для императорской фамиліи. Послѣ этого обѣда государь съ великими князьями, взявъ солдатскія матроскія ружья, стали въ шеренгу и государь приказалъ поручику В. Ѳ. Адлербергу, адъютанту в. к. Николая Павловича, прокомандовать всѣ ружейные пріемы. Государь дѣлалъ ихъ съ улыбкою, какъ бы шутя, великіе князья серьезно и старательно.
Каждый день за обѣдомъ, фамильнымъ или съ гостями, камер-пажи служили у стола царской фамиліи. Особенное вниманіе и осторожность нужны были при услуженіи Маріи Ѳедоровнѣ. Камер-пажъ долженъ былъ ловко и въ мѣру придвинуть стулъ, на который она садилась; потомъ, съ правой стороны, подать золотую тарелку, на которую императрица клала свои перчатки и вѣеръ. Не поворачивая головы, она протягивала назадъ черезъ плечо руку съ тремя соединенными пальцами, въ которые надобно было вложить булавку; этою булавкою императрица прикалывала себѣ къ груди салфетку. Предъ особами императорской фамиліи, за которыми служили камер-пажи, стояли всегда золотыя тарелки, которыя не мѣнялись въ продолженіи всего обѣда. Каждый разъ, когда подносилось новое блюдо, камер-пажъ долженъ былъ ловко и безъ стука поставить на эту тарелку фарфоровую, которую, съ оставленнымъ на ней приборомъ, онъ принималъ и на золотой тарелкѣ подносилъ чистый приборъ взамѣнъ принятаго. По окончаніи обѣда, такимъ же образомъ, подносились на золотой тарелкѣ перчатки, вѣеръ и прочее переданное при началѣ обѣда. Тогда были въ модѣ длинныя, лайковыя перчатки и камер-пажи съ особеннымъ стараніемъ разглаживали и укладывали ихъ предъ тѣмъ, чтобы поднести. Камер-пажи служили за обѣдомъ безъ перчатокъ и потому особенное стараніе обращали на свои руки. Они холили ихъ, стараясь разными косметическими средствами сохранить мягкость и бѣлизну кожи.
Императрица была особенно милостива къ своимъ камер-пажамъ. При выпускѣ въ офицеры, они получали отъ нея золотые часы въ награду. Она интересовалась ихъ семейнымъ положеніемъ и успѣхами въ наукахъ. Выходя изъ кабинета, она любила заставать камер-пажа за книгой или тетрадью; часто спрашивала, а иногда и сама смотрѣла, что читается, прибавляя: «C’est bien, c’est très bien. Etudiez toujours, lisez, mais pas de bêtises, pas de romans».
Увидѣвъ у камер-пажа Философова тетрадь «Economie politique» она послала его къ Шторху, находившемуся тогда при ней, чтобы тотъ просмотрѣлъ тетрадь и донесъ ей, хорошо-ли къ корпусѣ преподаютъ «Политическую экономію». Камер-пажъ Шепелевъ долго не могъ выдержать выпускного экзамена; это знала императрица. Предъ послѣднимъ экзаменомъ она спрашиваетъ, надѣется-ли онъ нынѣшній годъ выдержать экзаменъ? Шепелевъ отвѣчаетъ, что надѣется, только боится математики. Императрица приказываетъ ему каждое дежурство привозить съ собою аспидную доску, добавляя, что сама будетъ просматривать его математическія задачи. И Шепелевъ каждый разъ на дежурство во дворецъ отправлялся съ аспидной доской и курсомъ Войцеховскаго.
Въ мое время императрица Марія Ѳедоровна сохраняла еще слѣды прежней красоты. Тонкія, нѣжныя черты лица, правильный носъ и привѣтливая улыбка заявляли въ ней мать Александра. Она была, также какъ и онъ, немного близорука, хотя рѣдко употребляла лорнетку. Довольно полная, она любила и привыкла крѣпко шнуроваться, отчего движеніи и походка ея были не совсѣмъ развязны. Токъ съ страусовымъ перомъ на головѣ, короткое платье декольте съ высоко короткой таліей и съ буфчатыми рукавчиками, на голой шеѣ ожерелье, у лѣваго плеча, на черномъ бантѣ, бѣлый мальтійскій крестикъ, бѣлыя длинныя лайковыя перчатки, выше локтя, и башмаки съ высокими каблуками, составляли ежедневное одѣяніе императрицы, исключая торжественныхъ случаевъ.
Она говорила скоро и не совсѣмъ внятно, немного картавя. Надобно было имѣть большое вниманіе и привычку, чтобы понимать каждое слово, но она никогда не сердилась, если камер-пажъ не сразу понималъ ея приказаніе.
Въ продолженіи двухъ лѣтъ, почти ежедневно я имѣлъ счастіе видѣть императрицу Марію Ѳедоровну, то окруженную блестящимъ дворомъ, котораго она была представительницей; то въ
езжала ли императрица на неделю в Петергоф или на один день в Ораниенбаум, или на насколько часов на маневры, всюду следовали за нею камер-пажи. Мне пришлось даже ездить на корабль, на котором во время морских маневров, под Кронштадтом, был приготовлен обед для императорской фамилии. После этого обеда государь с великими князьями, взяв солдатские матросские ружья, стали в шеренгу и государь приказал поручику В. Ф. Адлербергу, адъютанту в. к. Николая Павловича, прокомандовать все ружейные приемы. Государь делал их с улыбкою, как бы шутя, великие князья серьезно и старательно.
Каждый день за обедом, фамильным или с гостями, камер-пажи служили у стола царской фамилии. Особенное внимание и осторожность нужны были при услужении Марии Федоровне. Камер-паж должен был ловко и в меру придвинуть стул, на который она садилась; потом с правой стороны подать золотую тарелку, на которую императрица клала свои перчатки и веер. Не поворачивая головы, она протягивала назад через плечо руку с тремя соединенными пальцами, в которые надобно было вложить булавку; этою булавкою императрица прикалывала себе к груди салфетку. Пред особами императорской фамилии, за которыми служили камер-пажи, стояли всегда золотые тарелки, которые не менялись в продолжение всего обеда. Каждый раз, когда подносилось новое блюдо, камер-паж должен был ловко и без стука поставить на эту тарелку фарфоровую, которую, с оставленным на ней прибором, он принимал и на золотой тарелке подносил чистый прибор взамен принятого. По окончании обеда таким же образом подносились на золотой тарелке перчатки, веер и прочее переданное при начале обеда. Тогда были в моде длинные лайковые перчатки, и камер-пажи с особенным старанием разглаживали и укладывали их пред тем, чтобы поднести. Камер-пажи служили за обедом без перчаток и потому особенное старание обращали на свои руки. Они холили их, стараясь разными косметическими средствами сохранить мягкость и белизну кожи.
Императрица была особенно милостива к своим камер-пажам. При выпуске в офицеры они получали от нее золотые часы в награду. Она интересовалась их семейным положением и успехами в науках. Выходя из кабинета, она любила заставать камер-пажа за книгой или тетрадью; часто спрашивала, а иногда и сама смотрела, что читается, прибавляя: «C’est bien, c’est très bien. Etudiez toujours, lisez, mais pas de bêtises, pas de romans».
Увидев у камер-пажа Философова тетрадь «Economie politique» она послала его к Шторху, находившемуся тогда при ней, чтобы тот просмотрел тетрадь и донес ей, хорошо ли к корпусе преподают «политическую экономию». Камер-паж Шепелев долго не мог выдержать выпускного экзамена; это знала императрица. Пред последним экзаменом она спрашивает, надеется ли он нынешний год выдержать экзамен? Шепелев отвечает, что надеется, только боится математики. Императрица приказывает ему каждое дежурство привозить с собою аспидную доску, добавляя, что сама будет просматривать его математические задачи. И Шепелев каждый раз на дежурство во дворец отправлялся с аспидной доской и курсом Войцеховского.
В мое время императрица Мария Федоровна сохраняла еще следы прежней красоты. Тонкие, нежные черты лица, правильный нос и приветливая улыбка заявляли в ней мать Александра. Она была, также как и он, немного близорука, хотя редко употребляла лорнетку. Довольно полная, она любила и привыкла крепко шнуроваться, отчего движении и походка ее были не совсем развязны. Ток со страусовым пером на голове, короткое платье декольте с высоко короткой талией и с буфчатыми рукавчиками, на голой шее ожерелье, у левого плеча, на черном банте, белый мальтийский крестик, белые длинные лайковые перчатки выше локтя и башмаки с высокими каблуками составляли ежедневное одеяние императрицы, исключая торжественных случаев.
Она говорила скоро и не совсем внятно, немного картавя. Надобно было иметь большое внимание и привычку, чтобы понимать каждое слово, но она никогда не сердилась, если камер-паж не сразу понимал ее приказание.
В продолжение двух лет почти ежедневно я имел счастье видеть императрицу Марию Федоровну, то окруженную блестящим двором, которого она была представительницей; то в
