этомъ грязномъ оборванцѣ, когда то элегантнаго предсѣдателя массы всевозможныхъ акціонерныхъ обществъ. Онъ самъ окликнулъ меня, но, вспомнивъ повидимому, что я „иностранецъ“, успѣлъ только быстро шепнуть мнѣ свой старый адресъ и прибавить: „съ чернаго хода“, тамъ на двери мѣломъ написано. „Увидите сами“.
Домъ въ которомъ живутъ Б., громадный, съ шикарнымъ параднымъ подъѣздомъ, разумѣется, закрытымъ на глухо. Поднявшись по черной лѣстницѣ въ 4-й этажъ, я нашелъ указанную мнѣ, помѣченную мѣломъ дверь. Послѣ неоднократныхъ стуковъ, и долгого разсматриванія меня сквозь пріотворенную узкую щель двумя парами глазъ, я былъ впущенъ. Оказалось, что Б. живутъ въ старой „холостой“ квартирѣ сына, въ томъ же домѣ, гдѣ была ихъ громадная квартира. Въ квартирѣ сына, состоявшей изъ трехъ комнатъ кухни и ванной размѣстилось 6 человѣкъ. Супруги Б., взрослая дочь, сынъ, старикъ бывшій камердинеръ Б., и пріемная дочь камердинера, дѣвочка 15 лѣтъ. Все населеніе квартиры, „Ноевъ ковчегъ“, по выраженію самого Б., было въ сборѣ.
„Какъ видите“, началъ Б.[1], „мы устроились недурно. Всѣ служимъ и ни одного черта намъ вселить не могутъ, такъ какъ вся площадь заполнена. Я служу счетчикомъ въ артели грузчиковъ, этотъ „старый мошенникъ“ — кивнулъ головой Б. на своего бывшаго вѣрнаго слугу — благодаря пролетарскому происхожденію шикарно устроился: капельдинеромъ въ X-театрѣ, и такая продувная бестія, достаетъ всѣмъ намъ два раза въ мѣсяцъ даровые билеты.“
„Продувная бестія“ добродушно усмѣхнулся, и вернулся къ прерванному моимъ приходомъ, мытью пола въ кухнѣ.
За чаемъ я узналъ изъ разсказовъ всѣхъ членовъ „Ноева ковчега“ всѣ подробности ихъ жизни въ минувшіе съ момента революціи годы. Съ переходомъ власти къ большевикамъ вся семья Б. благоразумно скрылась на маленькій хуторъ у брата камердинера, а самъ камердинеръ поселился на холостой квартирѣ
- ↑ По понятнымъ причинамъ, измѣнены мною какъ начальныя буквы фамилій моихъ знакомыхъ, такъ и названія мѣстъ ихъ службы.
