тюрьму особаго назначенія (бывшій домъ предварительнаго заключенія).
На веселыхъ по весеннему улицахъ сновала публика, бойко позванивали трамваи, трещали автомобили, а въ душѣ моей эта, еще вчера казавшаяся мнѣ такой жалкой, запуганной и обнищавшей жизнь совѣтскаго города, претворялась въ праздникъ счастливыхъ, свободныхъ людей.
Все на свѣтѣ относительно, и когда ѣдешь въ тюрьму въ обществѣ конвоировъ съ револьверами въ рукахъ, то даже жизнь совѣтскаго обывателя кажется свободой.
Подъѣзжая къ громадному пятиэтажному зданію тюрьмы, у меня сжалось сердце, когда я взглянулъ на забранныя рѣшетками маленькія окна, на голубое небо и на залитую солнцемъ, покрытую снѣгомъ улицу съ весело чирикающими воробьями.
Суждено ли мнѣ когда либо выбраться живымъ изъ тюрьмы и изъ этой страны? Что тамъ теперь на родинѣ? Увижу ли я когда нибудь мою семью и друзей? Ахъ, въ какую дурацкую исторію я впутался!
Извозчикъ остановился у воротъ тюрьмы. Пока я расплачивался съ извозчикомъ, одинъ изъ конвойныхъ позвонилъ у воротъ. Калитка открылась и тюрьма проглотила меня.
Комната, гдѣ принимаются прибывающіе въ тюрьму арестованные, помѣщается во второмъ этажѣ.
Дежурный по тюрьмѣ, въ тюремной формѣ Чеки, при шашкѣ и револьверѣ, пробѣжалъ наскоро, переданные ему моимъ конвоиромъ документы, и далъ мнѣ для заполненія анкетныя листы.
Пока я вписывалъ въ анкету свое имя, годъ и мѣсто рожденія, подданство и т. п., въ комнату все время приводили и уводили разныхъ арестованныхъ. Я былъ въ то время очень взволнованъ и смутно помню всѣ детали этихъ моихъ первыхъ минутъ въ тюрьмѣ. Большинство арестованныхъ, судя по внѣшнему виду и манерамъ принадлежали къ интеллигентному классу.
Какъ я ни былъ взволнованъ, но всеже очень внимательно просмотрѣлъ анкету, и замѣтилъ въ ней вопросы:
