по содержанію. — Поэтому, продолжаетъ онъ, дѣйствительное (существованіе) не содержитъ въ себѣ чего-либо бо́льліаго, чѣмъ возможное; сто дѣйствительныхъ талеровъ нисколько не больше, чѣмъ сто возможныхъ, такъ какъ первые имѣютъ такое же опредѣленіе по содержанію, какъ и вторые. Дѣйствительно, для послѣднихъ, разсматриваемыхъ какъ отдѣльное содержаніе, все равно быть или не быть: въ этомъ содержаніи нѣтъ никакого различія бытія и небытія, это различіе вообще его совсѣмъ не затрогиваетъ; сто талеровъ не дѣлаются меньше, если ихъ нѣтъ, и больше, если они есть. Различіе это должно привзойти лишь извнѣ. "Напротивъ, напоминаетъ Кантъ, мое имущественное состояніе становится болѣе при ста дѣйствительныхъ талерахъ, чѣмъ при простомъ понятіи о щихъ или при ихъ возможности. Ибо предметъ при его дѣйствительности уже не содержится болѣе въ моемъ понятіи аналитически, но привходитъ къ моему понятію (которое есть нѣкоторое опредѣленіе моего состоянія) синтетически, безъ того, чтобы чрезъ это бытіе внѣ моего понятія сказанные мыслимые сто талеровъ сами хотя бы сколько-нибудь увеличились“.
Здѣсь, — оставаясь при выраженіяхъ Канта, не свободныхъ отъ запутанной тяжеловѣсности, предположены два состоянія, одно, которое Кантъ называетъ понятіемъ, и которое слѣдуетъ называть представленіемъ, и другое — имущественное состояніе. Какъ для того, такъ и для другого, для имущества и для представленія, сто талеровъ есть опредѣленіе содержанія или "они привходятъ къ нему, какъ выражается Кантъ, синтетически“. Я, какъ обладатель или или необладатель ста талеровъ, или также я, какъ представляющій или не представляющій себѣ сто талеровъ, есть во всякомъ случаѣ разное содержаніе. Говоря общѣе, отвлеченности бытія и ничто обѣ перестаютъ быть отвлеченностями, когда получаютъ опредѣленное содержаніе; бытіе есть въ этомъ случаѣ реальность, опредѣленное бытіе ста талеровъ, ничто — отрицаніе, ихъ опредѣленное небытіе. Самое это опредѣленное содержаніе, сто талеровъ, разсматриваемое отвлеченно для себя, неизмѣнно то же какъ въ одномъ случаѣ, такъ и въ другомъ. Но такъ какъ далѣе бытіе понимается, какъ имущественное состояніе, то сто талеровъ вступаютъ въ отношеніе съ нѣкоторымъ состояніемъ, и для послѣдняго присущее имъ опредѣленіе не безразлично; ихъ бытіе или небытіе есть лишь измѣненіе; они перемѣщаются въ область существованія. Поэтому, если противъ единства бытія и небытія возражаютъ, что не все же равно, существуетъ или не существуетъ то и другое (100 талеровъ), то впадаютъ въ заблужденіе, распространяя различіе обладанія или необладанія ста талерами на бытіе и небытіе, какъ таковыя, — заблужденіе, зависящее, какъ показано, отъ односторонняго отвлеченія, которое упускаетъ изъ виду опредѣленное существованіе, имѣющее мѣсто въ такахъ примѣрахъ, и удерживаетъ лишь бытіе и небытіе; также, какъ наоборотъ, оно превращаетъ то отвлеченное бытіе и ничто, которое должно быть мыслимо, въ опредѣленное бытіе и ничто, въ существованіе. Лишь въ существованіи оказывается впервые реальное различіе бытія и ничто, именно нѣчто и другое. Это реальное различіе и носится предъ представленіемъ вмѣсто отвлеченнаго бытія и чистаго пичто и ихъ лишь предполагаемаго различенія.
по содержанию. — Поэтому, продолжает он, действительное (существование) не содержит в себе чего-либо бо́льлиаго, чем возможное; сто действительных талеров нисколько не больше, чем сто возможных, так как первые имеют такое же определение по содержанию, как и вторые. Действительно, для последних, рассматриваемых как отдельное содержание, всё равно быть или не быть: в этом содержании нет никакого различия бытия и небытия, это различие вообще его совсем не затрагивает; сто талеров не делаются меньше, если их нет, и больше, если они есть. Различие это должно привзойти лишь извне. "Напротив, напоминает Кант, мое имущественное состояние становится более при ста действительных талерах, чем при простом понятии о щих или при их возможности. Ибо предмет при его действительности уже не содержится более в моем понятии аналитически, но привходит к моему понятию (которое есть некоторое определение моего состояния) синтетически, без того, чтобы чрез это бытие вне моего понятия сказанные мыслимые сто талеров сами хотя бы сколько-нибудь увеличились“.
Здесь, — оставаясь при выражениях Канта, не свободных от запутанной тяжеловесности, предположены два состояния, одно, которое Кант называет понятием, и которое следует называть представлением, и другое — имущественное состояние. Как для того, так и для другого, для имущества и для представления, сто талеров есть определение содержания или "они привходят к нему, как выражается Кант, синтетически“. Я, как обладатель или или необладатель ста талеров, или также я, как представляющий или не представляющий себе сто талеров, есть во всяком случае разное содержание. Говоря общее, отвлеченности бытия и ничто обе перестают быть отвлеченностями, когда получают определенное содержание; бытие есть в этом случае реальность, определенное бытие ста талеров, ничто — отрицание, их определенное небытие. Самое это определенное содержание, сто талеров, рассматриваемое отвлеченно для себя, неизменно то же как в одном случае, так и в другом. Но так как далее бытие понимается, как имущественное состояние, то сто талеров вступают в отношение с некоторым состоянием, и для последнего присущее им определение не безразлично; их бытие или небытие есть лишь изменение; они перемещаются в область существования. Поэтому, если против единства бытия и небытия возражают, что не всё же равно, существует или не существует то и другое (100 талеров), то впадают в заблуждение, распространяя различие обладания или необладания ста талерами на бытие и небытие, как таковые, — заблуждение, зависящее, как показано, от одностороннего отвлечения, которое упускает из виду определенное существование, имеющее место в таках примерах, и удерживает лишь бытие и небытие; также, как наоборот, оно превращает то отвлеченное бытие и ничто, которое должно быть мыслимо, в определенное бытие и ничто, в существование. Лишь в существовании оказывается впервые реальное различие бытия и ничто, именно нечто и другое. Это реальное различие и носится пред представлением вместо отвлеченного бытия и чистого пичто и их лишь предполагаемого различения.
