изъ главныхъ затрудненій при погруженіи въ науки, въ которыхъ господствуетъ этомъ пріемъ, зависитъ поэтому отъ такого извращенія порядка — предпосылать, какъ основаніе, то, что въ дѣйствительности есть производное, и, переходя къ слѣдствіямъ, находить въ нихъ въ дѣйствительности основаніе того, что должно быть ихъ основаніемъ. Изложеніе начинается съ основаній, они носятся въ воздухѣ, какъ принципы и первыя понятія; они суть простыя опредѣленія, безъ всякой необходимости въ себѣ и для себя; послѣдующее должно быть основано на нихъ. Поэтому, если кто желаетъ проникнуть въ такія науки, то онъ долженъ привить себѣ эти основанія; задача тяжелая для разума, такъ какъ онъ долженъ принять за основу то, что лишено основанія. Всего легче справляется еъ нею тотъ, кто безъ дальнѣйшаго размышленія допускаетъ принципы, какъ данные, и пользуется ими, какъ основными правилами своего разсудка. Безъ этого метода нельзя найти начала; также мало возможно безъ него дальнѣйшее движеніе впередъ. Но послѣднее встрѣчаетъ препятствіе въ томъ, что въ этнхъ принципахъ проявляется обратное дѣйствіе метода, который долженъ въ послѣдующемъ обнаружить производное, а на дѣлѣ содержитъ въ себѣ основанія лишь въ качествѣ такихъ предположеній. Далѣе такъ какъ послѣдующее обнаруживаетъ себя, какъ существованіе, изъ котораго выводится основаніе, то вслѣдствіе того отношеніе, въ которомъ представляется явленіе, приводитъ къ недовѣрію къ его выраженію, ибо явленіе оказывается выраженнымъ не въ своей непосредственности, а какъ доказательство основанія. Но такъ какъ послѣднее въ свою очередь выводится изъ перваго, то является требованіе усмотрѣть явленіе въ его непосредственности, дабы изъ него обсуждать основаніе. Поэтому при такомъ изложеніи, въ которомъ собственно обосновывающее оказывается производнымъ, остается неизвѣстнымъ, какъ тутъ быть и съ основаніемъ, и съ явленіемъ. Эта неизвѣстность умножается еще тѣмъ, — въ особенности, если изложеніе не строго послѣдовательно, но болѣе добросовѣстно, — что въ явленіи повсюду обнаруживаются слѣды и обстоятельства, указывающіе на большее и часто совсѣмъ на другое, чѣмъ то, что содержится въ принципахъ. Наконецъ, путаница становится еще болѣе, когда рефлектированныя и лишь гипотетическія опредѣленія смѣшиваются съ непосредственными опредѣленіями самого явленія, когда они излагаются такъ, какъ будто они взяты изъ непосредственнаго опыта. Многіе, приступающіе къ этимъ наукамъ съ почтительною вѣрою, могутъ составить себѣ мнѣніе, будто частицы, пустые промежутки, сила отталкиванія (Р'ІіеЬкгаН), эѳиръ, отдѣльные свѣтовые лучи, электрическая, магнетическая матерія и множество тому подобнаго суть вещи или отношенія, которыя, судя по тому, что о нихъ говорится, какъ о непосредственныхъ опредѣленіяхъ существованія, дѣйствительно даны воспріятію. Они служатъ первыми основаніями для другого, принимаются за дѣйствительность и съ полнымъ довѣріемъ примѣняются; ихъ добросовѣстно признаютъ, не сознавая того, что они суть собственно опредѣленія, выведенныя изъ того, что* они должны обосновывать, гипотезы и вымыслы, выведенные изъ некритической рефлексіи. Въ дѣйствительности получается родъ заколдованнаго круга, въ которомъ опредѣленія существованія и опредѣленія рефлексіи,
из главных затруднений при погружении в науки, в которых господствует этом прием, зависит поэтому от такого извращения порядка — предпосылать, как основание, то, что в действительности есть производное, и, переходя к следствиям, находить в них в действительности основание того, что должно быть их основанием. Изложение начинается с оснований, они носятся в воздухе, как принципы и первые понятия; они суть простые определения, без всякой необходимости в себе и для себя; последующее должно быть основано на них. Поэтому, если кто желает проникнуть в такие науки, то он должен привить себе эти основания; задача тяжелая для разума, так как он должен принять за основу то, что лишено основания. Всего легче справляется еъ нею тот, кто без дальнейшего размышления допускает принципы, как данные, и пользуется ими, как основными правилами своего рассудка. Без этого метода нельзя найти начала; также мало возможно без него дальнейшее движение вперед. Но последнее встречает препятствие в том, что в этнх принципах проявляется обратное действие метода, который должен в последующем обнаружить производное, а на деле содержит в себе основания лишь в качестве таких предположений. Далее так как последующее обнаруживает себя, как существование, из которого выводится основание, то вследствие того отношение, в котором представляется явление, приводит к недоверию к его выражению, ибо явление оказывается выраженным не в своей непосредственности, а как доказательство основания. Но так как последнее в свою очередь выводится из первого, то является требование усмотреть явление в его непосредственности, дабы из него обсуждать основание. Поэтому при таком изложении, в котором собственно обосновывающее оказывается производным, остается неизвестным, как тут быть и с основанием, и с явлением. Эта неизвестность умножается еще тем, — в особенности, если изложение не строго последовательно, но более добросовестно, — что в явлении повсюду обнаруживаются следы и обстоятельства, указывающие на большее и часто совсем на другое, чем то, что содержится в принципах. Наконец, путаница становится еще более, когда рефлектированные и лишь гипотетические определения смешиваются с непосредственными определениями самого явления, когда они излагаются так, как будто они взяты из непосредственного опыта. Многие, приступающие к этим наукам с почтительною верою, могут составить себе мнение, будто частицы, пустые промежутки, сила отталкивания (Р'ІиеЬкгаН), эфир, отдельные световые лучи, электрическая, магнетическая материя и множество тому подобного суть вещи или отношения, которые, судя по тому, что о них говорится, как о непосредственных определениях существования, действительно даны восприятию. Они служат первыми основаниями для другого, принимаются за действительность и с полным доверием применяются; их добросовестно признают, не сознавая того, что они суть собственно определения, выведенные из того, что* они должны обосновывать, гипотезы и вымыслы, выведенные из некритической рефлексии. В действительности получается род заколдованного круга, в котором определения существования и определения рефлексии,
