какъ непосредственное; непосредственность общаго есть то же самое, что здѣсь выражается словами: бытіе въ себѣ безъ бытія для себя. Поэтому можно, правда, сказать, что всякое начало должно быть дѣлаемо съ абсолютнаго, равно какъ каждое движеніе впередъ есть изображеніе послѣдняго, поскольку сущее въ себѣ есть понятіе. Но именно потому что оно есть еще лишь въ себѣ, оно равнымъ образомъ есть еще не абсолютное, также какъ не положенное понятіе и не идея; ибо послѣднія состоятъ именно въ томъ, что бытіе въ себѣ оказывается лишь отвлеченнымъ, одностороннимъ моментомъ. Движеніе впередъ не есть поэтому нѣкоторый видъ избытка; оно было бы такимъ, если бы начинающее пѳ-истинѣ было уже абсолютнымъ; движеніе впередъ состоитъ скорѣе въ томъ, что общее опредѣляетъ само себя и есть для себя общее, т.-е. равнымъ образомъ единичное и субъектъ. Лишь въ своемъ завершеніи оно есть абсолютное.
Можно припомнить о томъ, что начало, которое есть въ себѣ конкретная полнота, можетъ, какъ таковое, быть также свободнымъ, а его непосредственность — имѣть опредѣленіе нѣкотораго внѣшняго существованія; зародышъ живого и субъективная цѣль вообще оказались такими началами, оба они суть поэтому сами побужденія. Напротивъ не-духовное и не-живое есть конкретное понятіе, лишь какъ реальная возможность; причина есть высшая ступень, на коей конкретное понятіе, какъ начало въ сферѣ необходимости, имѣетъ нѣкоторое непосредственное существованіе; но она еще не есть субъектъ, сохраняющійся, какъ таковой, въ своей дѣйствительной реализаціи. Напримѣръ, солнце и вообще все не-живое суть опредѣленныя осуществленія, въ коихъ реальная возможность остается внутреннею полнотою, а ихъ моменты не положены въ нихъ въ* субъективной формѣ, и поскольку они реализуются, они достигаютъ осуществленія черезъ другія тѣлесныя недѣлимыя.
2. Конкретная полнота, образующая начало, имѣетъ, какъ таковая, въ ней самой начало дальнѣйшаго движенія и развитія. Какъ конкретное, она различена внутри себя; но вслѣдствіе ея первой непосредственности первыя ея различенія вмѣстѣ съ тѣмъ различны. Но непосредственное, какъ относящаяся къ себѣ общность, какъ субъектъ, есть также единство этихъ различій. Рефлексія есть первая ступень дальнѣйшаго движенія, выступленіе разницы (Бійегеиг), сужденіе, опредѣленіе вообще. Существенное состоитъ въ томъ, что абсолютный методъ находитъ и познаетъ опредѣленіе общаго внутри самого этого общаго. Разсудочное конечное познаніе поступаетъ при этомъ такъ, что оно также внѣшне вновь принимаетъ изъ конкретнаго то, что оно устранило при отвлекающемъ произведеніи этого общаго. Напротивъ, абсолютный методъ дѣйствуетъ, не какъ внѣшняя рефлексія, а беретъ опредѣленное изъ самого предмета своего, такъ какъ этотъ методъ самъ есть его имманентный принципъ и душа. Это есть то, чего Платонъ требовалъ отъ познанія, — разсматривать вещи въ себѣ и для себя самихъ, отчасти въ ихъ общности, отчасти же не уклоняться отъ нихъ въ сторону и не хвататься за побочныя обстоятельства, примѣры и сравненія, но имѣть единственно эти вещи передъ собою и возводить въ сознаніе то,
как непосредственное; непосредственность общего есть то же самое, что здесь выражается словами: бытие в себе без бытия для себя. Поэтому можно, правда, сказать, что всякое начало должно быть делаемо с абсолютного, равно как каждое движение вперед есть изображение последнего, поскольку сущее в себе есть понятие. Но именно потому что оно есть еще лишь в себе, оно равным образом есть еще не абсолютное, также как не положенное понятие и не идея; ибо последние состоят именно в том, что бытие в себе оказывается лишь отвлеченным, односторонним моментом. Движение вперед не есть поэтому некоторый вид избытка; оно было бы таким, если бы начинающее пф-истине было уже абсолютным; движение вперед состоит скорее в том, что общее определяет само себя и есть для себя общее, т. е. равным образом единичное и субъект. Лишь в своем завершении оно есть абсолютное.
Можно припомнить о том, что начало, которое есть в себе конкретная полнота, может, как таковое, быть также свободным, а его непосредственность — иметь определение некоторого внешнего существования; зародыш живого и субъективная цель вообще оказались такими началами, оба они суть поэтому сами побуждения. Напротив не-духовное и не-живое есть конкретное понятие, лишь как реальная возможность; причина есть высшая ступень, на коей конкретное понятие, как начало в сфере необходимости, имеет некоторое непосредственное существование; но она еще не есть субъект, сохраняющийся, как таковой, в своей действительной реализации. Например, солнце и вообще всё не-живое суть определенные осуществления, в коих реальная возможность остается внутреннею полнотою, а их моменты не положены в них в* субъективной форме, и поскольку они реализуются, они достигают осуществления через другие телесные неделимые.
2. Конкретная полнота, образующая начало, имеет, как таковая, в ней самой начало дальнейшего движения и развития. Как конкретное, она различена внутри себя; но вследствие её первой непосредственности первые её различения вместе с тем различны. Но непосредственное, как относящаяся к себе общность, как субъект, есть также единство этих различий. Рефлексия есть первая ступень дальнейшего движения, выступление разницы (Бийегеиг), суждение, определение вообще. Существенное состоит в том, что абсолютный метод находит и познает определение общего внутри самого этого общего. Рассудочное конечное познание поступает при этом так, что оно также внешне вновь принимает из конкретного то, что оно устранило при отвлекающем произведении этого общего. Напротив, абсолютный метод действует, не как внешняя рефлексия, а берет определенное из самого предмета своего, так как этот метод сам есть его имманентный принцип и душа. Это есть то, чего Платон требовал от познания, — рассматривать вещи в себе и для себя самих, отчасти в их общности, отчасти же не уклоняться от них в сторону и не хвататься за побочные обстоятельства, примеры и сравнения, но иметь единственно эти вещи перед собою и возводить в сознание то,
