субъектъ, въ коемъ опредѣленія въ формѣ предикатовъ, свойствъ, самостоятельныхъ общностей такъ сопоставлены, что они полагаются, какъ постоянные и правильные для себя лишь черезъ чуждое имъ и случайное соединеніе въ чемъ-либо третьемъ и черезъ него, въ діалектическомъ отношеніи и противорѣчіи. Такой внѣшній и постоянный субъектъ представленія и разсудка, равно какъ отвлеченныя опредѣленія, вмѣсто того, чтобы считаться послѣдними, прочно лежащими въ основаніи, должны скорѣе быть разсматриваемы сами, какъ нѣчто непосредственное, предположенное и начинающее, которое, какъ указано выше, должно въ себѣ и для себя подпасть діалектикѣ, такъ какъ оно должно считаться понятіемъ въ себѣ. Такъ всѣ признаваемыя за упроченныя противоположности, наприм, конечнаго и безконечнаго, единичнаго и общаго, суть противорѣчія не черезъ какое-либо внѣшнее соединеніе, а скорѣе въ себѣ и для себя; какъ показываетъ разсмотрѣніе ихъ природы, онѣ сами суть нѣкоторый переходъ; синтезъ и субъектъ, въ коемъ онѣ являются, есть продуктъ собственной рефлексіи ихъ понятія. Если чуждое понятію разсмотрѣніе остается при ихъ внѣшнихъ отношеніяхъ, изолируетъ ихъ и оставляетъ устойчивыми предположеніями, то напротивъ понятіе, имѣющее ихъ самихъ въ виду, движетъ ими, какъ ихъ душа, и порождаетъ ихъ діалектику.
Такова сама та ранѣе указанная точка зрѣнія, съ коей нѣкоторое общее первое, разсматриваемое въ себѣ и для себя, оказывается другимъ себя самого. Понимаемое вполнѣ обще, это опредѣленіе должно быть установлено такъ, что тутъ тѣмъ самымъ первоначально непосредственное есть опосредованное, отнесенное къ нѣкоторому другому, или что общее.есть частное. Второе, происходящее этимъ путемъ, есть тѣмъ самымъ отрицательное перваго; и поскольку мы заранѣе принимаемъ въ соображеніе дальнѣйшее развитіе, первое отрицательное. Непосредственное по этой отрицательной сторонѣ перешло въ другое, но другое есть по существу не пустое отрицательное, не ничто, признаваемое объективнымъ результатомъ діалектики, а другое перваго, отрицательное непосредственнаго; слѣдовательно оно опредѣлено, какъ опосредованное, вообще содержитъ внутри себя опредѣленіе перваго. Тѣмъ самымъ первое сберегается и сохраняется и въ другомъ. Удержать въ результатѣ положительное въ его отрицательномъ въ содержаніи предположеніи, — вотъ что есть главнѣйшее въ разумномъ познаніи; вмѣстѣ съ тѣмъ достаточно лишь простѣйшей рефлексіи для того, чтобы убѣдиться въ абсолютной истинѣ и необходимости этого требованія, и если нужно привести примѣры для доказательства этого, то не въ чемъ иномъ состоитъ вся логика.
То, что такимъ образомъ имѣется отнынѣ налицо, есть опосредованное, но которое ближайшимъ образомъ или взятое также непосредственно есть также простое опредѣленіе, ибо такъ какъ первое перешло въ него, то имѣется налицо лишь второе. Но такъ и первое содержится во-второмъ, и послѣднее есть истина перваго, то это единство можетъ быть выражено предложеніемъ, въ коемъ непосредственное поставлено, какъ субъектъ, а опосредованное, какъ его предикатъ, напр., конечное есть безконечное, одно
субъект, в коем определения в форме предикатов, свойств, самостоятельных общностей так сопоставлены, что они полагаются, как постоянные и правильные для себя лишь через чуждое им и случайное соединение в чём-либо третьем и через него, в диалектическом отношении и противоречии. Такой внешний и постоянный субъект представления и рассудка, равно как отвлеченные определения, вместо того, чтобы считаться последними, прочно лежащими в основании, должны скорее быть рассматриваемы сами, как нечто непосредственное, предположенное и начинающее, которое, как указано выше, должно в себе и для себя подпасть диалектике, так как оно должно считаться понятием в себе. Так все признаваемые за упроченные противоположности, наприм, конечного и бесконечного, единичного и общего, суть противоречия не через какое-либо внешнее соединение, а скорее в себе и для себя; как показывает рассмотрение их природы, они сами суть некоторый переход; синтез и субъект, в коем они являются, есть продукт собственной рефлексии их понятия. Если чуждое понятию рассмотрение остается при их внешних отношениях, изолирует их и оставляет устойчивыми предположениями, то напротив понятие, имеющее их самих в виду, движет ими, как их душа, и порождает их диалектику.
Такова сама та ранее указанная точка зрения, с коей некоторое общее первое, рассматриваемое в себе и для себя, оказывается другим себя самого. Понимаемое вполне обще, это определение должно быть установлено так, что тут тем самым первоначально непосредственное есть опосредованное, отнесенное к некоторому другому, или что общее.есть частное. Второе, происходящее этим путем, есть тем самым отрицательное первого; и поскольку мы заранее принимаем в соображение дальнейшее развитие, первое отрицательное. Непосредственное по этой отрицательной стороне перешло в другое, но другое есть по существу не пустое отрицательное, не ничто, признаваемое объективным результатом диалектики, а другое первого, отрицательное непосредственного; следовательно оно определено, как опосредованное, вообще содержит внутри себя определение первого. Тем самым первое сберегается и сохраняется и в другом. Удержать в результате положительное в его отрицательном в содержании предположении, — вот что есть главнейшее в разумном познании; вместе с тем достаточно лишь простейшей рефлексии для того, чтобы убедиться в абсолютной истине и необходимости этого требования, и если нужно привести примеры для доказательства этого, то не в чём ином состоит вся логика.
То, что таким образом имеется отныне налицо, есть опосредованное, но которое ближайшим образом или взятое также непосредственно есть также простое определение, ибо так как первое перешло в него, то имеется налицо лишь второе. Но так и первое содержится во-втором, и последнее есть истина первого, то это единство может быть выражено предложением, в коем непосредственное поставлено, как субъект, а опосредованное, как его предикат, напр., конечное есть бесконечное, одно
