и для себя, черезъ родъ, какъ ихъ объективную природу; они противоположны, поскольку они одинъ другой исключаютъ. Но каждое изъ этихъ опредѣленій для себя односторонне и лишено истины; въ или — или раздѣлительнаго сужденія положено ихъ единство, какъ ихъ истина, согласно коей эта самостоятельная устойчивость, какъ сама конкретная общность, есть также принципъ отрицательнаго единства, въ силу котораго они взаимно исключаются.
Черезъ только что указанное тожество субъекта и предиката по ихъ отрицательному единству родъ опредѣляется въ раздѣлительномъ сужденіи, какъ ближайшее. Это выраженіе указываетъ ближайшимъ образомъ только на количественное различеніе опредѣленій большаго и меньшаго, которое содержало въ себѣ нѣчто общее въ противоположность обнимаемой имъ частности. Остается поэтому случайнымъ, что такое есть собственно ближайшій родъ. Но поскольку родъ понимается, какъ нѣкоторое только черезъ опущеніе опредѣленій образованное общее, онъ, собственно говоря, не можетъ образовать раздѣлительнаго сужденія; ибо является дѣломъ случая, остается ли въ немъ еще та опредѣленность, которая образуетъ собою принципъ или — или; родъ въ такомъ случаѣ не былъ бы вообще по своей опредѣленности представленъ въ видахъ, и послѣдніе могли бы образовать лишь случайную полноту. Въ категорическомъ сужденіи родъ ближайшимъ образомъ данъ лишь въ этой отвлеченной формѣ въ противоположность субъекту; поэтому первый не есть необходимо ближайшій родъ и, стало быть, является внѣшнимъ. Но такъ какъ родъ есть конкретная существенно опредѣленная общность, онъ есть, какъ простая опредѣленность, единство моментовъ понятія, которые въ этой простотѣ лишь сняты, но имѣютъ свое реальное отличеніе въ видахъ. Поэтому родъ есть ближайшее нѣкотораго вида постольку, поскольку послѣдній имѣетъ въ существенной опредѣленности перваго свое специфическое отличеніе, и поскольку виды вообще имѣютъ свое отличаемое опредѣленіе, какъ принципъ, въ природѣ рода.
Только что разсмотрѣнная сторона образуетъ собою тожество субъекта и предиката со стороны опредѣленности вообще; стороны, положенной черезъ условное сужденіе, необходимость котораго есть нѣкоторое тожество непосредственнаго и различнаго и поэтому по существу отрицательное единство. Это отрицательное единство есть вообще такое, которое раздѣляетъ субъектъ и предикатъ, но которое теперь само положено, какъ отличенное въ субъектѣ, какъ простая опредѣленность, а въ предикатѣ, какъ полнота. Это раздѣленіе субъекта и предиката есть различеніе понятія; но полнота видовъ въ предикатѣ не можетъ также быть какою-либо другою. Такимъ образомъ, тѣмъ самымъ установляется взаимное опредѣленіе терминовъ раздѣлительнаго сужденія. Это опредѣленіе сводится къ различенію понятія, ибо оно есть лишь то, которое раздѣляется и обнаруживаетъ въ своемъ опредѣленіи свое отрицательное единство. Впрочемъ, видъ принимается здѣсь въ соображеніе лишь по его простой опредѣленности понятія, а не въ томъ образѣ, въ коемъ онъ изъ идеи вступаетъ въ дальнѣйшую самостоятельную реальность; послѣдняя конечно выпадаетъ изъ простого принципа рода; но
и для себя, через род, как их объективную природу; они противоположны, поскольку они один другой исключают. Но каждое из этих определений для себя односторонне и лишено истины; в или — или разделительного суждения положено их единство, как их истина, согласно коей эта самостоятельная устойчивость, как сама конкретная общность, есть также принцип отрицательного единства, в силу которого они взаимно исключаются.
Через только что указанное тожество субъекта и предиката по их отрицательному единству род определяется в разделительном суждении, как ближайшее. Это выражение указывает ближайшим образом только на количественное различение определений большего и меньшего, которое содержало в себе нечто общее в противоположность обнимаемой им частности. Остается поэтому случайным, что такое есть собственно ближайший род. Но поскольку род понимается, как некоторое только через опущение определений образованное общее, он, собственно говоря, не может образовать разделительного суждения; ибо является делом случая, остается ли в нём еще та определенность, которая образует собою принцип или — или; род в таком случае не был бы вообще по своей определенности представлен в видах, и последние могли бы образовать лишь случайную полноту. В категорическом суждении род ближайшим образом дан лишь в этой отвлеченной форме в противоположность субъекту; поэтому первый не есть необходимо ближайший род и, стало быть, является внешним. Но так как род есть конкретная существенно определенная общность, он есть, как простая определенность, единство моментов понятия, которые в этой простоте лишь сняты, но имеют свое реальное отличение в видах. Поэтому род есть ближайшее некоторого вида постольку, поскольку последний имеет в существенной определенности первого свое специфическое отличение, и поскольку виды вообще имеют свое отличаемое определение, как принцип, в природе рода.
Только что рассмотренная сторона образует собою тожество субъекта и предиката со стороны определенности вообще; стороны, положенной через условное суждение, необходимость которого есть некоторое тожество непосредственного и различного и поэтому по существу отрицательное единство. Это отрицательное единство есть вообще такое, которое разделяет субъект и предикат, но которое теперь само положено, как отличенное в субъекте, как простая определенность, а в предикате, как полнота. Это разделение субъекта и предиката есть различение понятия; но полнота видов в предикате не может также быть какою-либо другою. Таким образом, тем самым установляется взаимное определение терминов разделительного суждения. Это определение сводится к различению понятия, ибо оно есть лишь то, которое разделяется и обнаруживает в своем определении свое отрицательное единство. Впрочем, вид принимается здесь в соображение лишь по его простой определенности понятия, а не в том образе, в коем он из идеи вступает в дальнейшую самостоятельную реальность; последняя конечно выпадает из простого принципа рода; но
