поведеніи такое положеніе непосредственно подтасовывается, потому что поведеніе есть не что иное, какъ осуществленіе внутренней моральной цѣли, не что иное, какъ порожденіе дѣйствительности, опредѣленной посредствомъ цѣли, т.-е. гармоніи моральной цѣли и самой дѣйствительности. Вмѣстѣ съ тѣмъ, это осуществленіе поступковъ существуетъ для сознанія, оно есть наличность этого единства дѣйствительности и цѣли; и такъ какъ въ совершенномъ поступкѣ сознаніе осуществляетъ себя, какъ это единичное, т.-е созерцаетъ наличное бытіе, какъ возвращенное въ него, и такъ какъ въ этомъ и состоитъ наслажденіе, то въ дѣйствительности моральной цѣли содержится также и форма этой дѣйствительности, называемая наслажденіемъ и блаженствомъ. Слѣдовательно, поведеніе въ дѣйствительности непосредственно осуществляетъ то, что ранѣе не существовало и должно было быть только постулатомъ, т.-е. потустороннимъ. Итакъ, сознаніе на дѣлѣ доказываетъ, что оно не серьезно относилось къ постулированію, потому что смыслъ поведенія скорѣе сводится къ осуществленію того, что не должно быть въ наличности. И такъ какъ гармонія постулируется ради поведенія, — то, что должно осуществиться въ поведеніи, необходимо существуетъ въ себѣ, иначе была бы невозможна дѣйствительность, — то взаимная связь поведенія и постулата такова, что ради поведенія, т.-е ради дѣйствительной гармоніи цѣли и дѣйствительности, эта гармонія устанавливается какъ ие дѣйствительная, т.-е. какъ потусторонняя.
Во время совершенія поступка сознаніе не серьезно относится къ несоотвѣтствію цѣли и дѣйствительности вообще; напротивъ, къ самому совершенію поступка оно, повидимому, относится серьезно. Но на самомъ дѣлѣ дѣйствительный поступокъ есть только поступокъ единичнаго сознанія, такимъ образомъ самъ онъ есть только нѣчто единичное и произведеніе случайное. Но цѣль разума, какъ всеобщая всеобъемлющая цѣль, есть не что иное, какъ цѣлый міръ, т.-е. конечная цѣль, далеко выходящая за предѣлы содержанія этого единичнаго поступка, а потому стоящая внѣ всякаго дѣйствительнаго поведенія. Такъ какъ должно быть выполнено то, что хорошо для всѣхъ, то изъ этого не выходитъ ничего добраго. Но на самомъ дѣлѣ ничтожность дѣйствительнаго поведенія и реальность цѣли только во всемъ ея объемѣ, что только что установлено, теперь снова подтасовывается во всѣхъ отношеніяхъ. Моральный поступокъ не является чѣмъ-то случайнымъ и ограниченнымъ, такъ какъ сущность его есть чистый долгъ; этотъ долгъ выражаетъ собою единственную цѣль во всемъ ея объемѣ; слѣдовательно, поступокъ, какъ осуществленіе этой цѣли, при всѣхъ прочихъ ограниченіяхъ своего содержанія есть осуществленіе абсолютной цѣли во всей ея полнотѣ. Если же дѣйствительность снова будетъ разсматриваться, какъ природа, имѣющая свои собственные законы и противопоставляемая чистому долгу въ томъ смыслѣ, что долгъ не можетъ реализовать въ ней свой законъ, то на дѣлѣ въ поступкѣ осуществляется не чистый долгъ, который и есть цѣль во всемъ ея объемѣ, потому что долгъ, какъ таковой, есть сущность; это осуществленіе скорѣе имѣло бы своей цѣлью не чистый долгъ, а его противоположность, именно, дѣйствительность. Но для того, чтобы не имѣть дѣла съ дѣйствительностью, опять совершается подтасовка; сообразно съ понятіемъ моральнаго поведенія чистый долгъ является въ сущности дѣйствительнымъ сознаніемъ; слѣдовательно, сознаніе должно дѣйствовать, абсолютный долгъ дол
поведении такое положение непосредственно подтасовывается, потому что поведение есть не что иное, как осуществление внутренней моральной цели, не что иное, как порождение действительности, определенной посредством цели, т. е. гармонии моральной цели и самой действительности. Вместе с тем, это осуществление поступков существует для сознания, оно есть наличность этого единства действительности и цели; и так как в совершенном поступке сознание осуществляет себя, как это единичное, т.-е созерцает наличное бытие, как возвращенное в него, и так как в этом и состоит наслаждение, то в действительности моральной цели содержится также и форма этой действительности, называемая наслаждением и блаженством. Следовательно, поведение в действительности непосредственно осуществляет то, что ранее не существовало и должно было быть только постулатом, т. е. потусторонним. Итак, сознание на деле доказывает, что оно не серьезно относилось к постулированию, потому что смысл поведения скорее сводится к осуществлению того, что не должно быть в наличности. И так как гармония постулируется ради поведения, — то, что должно осуществиться в поведении, необходимо существует в себе, иначе была бы невозможна действительность, — то взаимная связь поведения и постулата такова, что ради поведения, т.-е ради действительной гармонии цели и действительности, эта гармония устанавливается как ие действительная, т. е. как потусторонняя.
Во время совершения поступка сознание не серьезно относится к несоответствию цели и действительности вообще; напротив, к самому совершению поступка оно, по-видимому, относится серьезно. Но на самом деле действительный поступок есть только поступок единичного сознания, таким образом сам он есть только нечто единичное и произведение случайное. Но цель разума, как всеобщая всеобъемлющая цель, есть не что иное, как целый мир, т. е. конечная цель, далеко выходящая за пределы содержания этого единичного поступка, а потому стоящая вне всякого действительного поведения. Так как должно быть выполнено то, что хорошо для всех, то из этого не выходит ничего доброго. Но на самом деле ничтожность действительного поведения и реальность цели только во всём её объеме, что только что установлено, теперь снова подтасовывается во всех отношениях. Моральный поступок не является чем-то случайным и ограниченным, так как сущность его есть чистый долг; этот долг выражает собою единственную цель во всём её объеме; следовательно, поступок, как осуществление этой цели, при всех прочих ограничениях своего содержания есть осуществление абсолютной цели во всей её полноте. Если же действительность снова будет рассматриваться, как природа, имеющая свои собственные законы и противопоставляемая чистому долгу в том смысле, что долг не может реализовать в ней свой закон, то на деле в поступке осуществляется не чистый долг, который и есть цель во всём её объеме, потому что долг, как таковой, есть сущность; это осуществление скорее имело бы своей целью не чистый долг, а его противоположность, именно, действительность. Но для того, чтобы не иметь дела с действительностью, опять совершается подтасовка; сообразно с понятием морального поведения чистый долг является в сущности действительным сознанием; следовательно, сознание должно действовать, абсолютный долг дол
