женъ быть выраженъ во всей природѣ, и моральный законъ долженъ сдѣлаться закономъ природы.
Если мы, такимъ образомъ, будемъ считать это высшее добро сущностью, то сознаніе вообще относится къ моральности не серьезно. Въ этомъ высшемъ добрѣ природа не имѣетъ другого закона, чѣмъ моральность. Вслѣдствіе этого устраняется само моральное поведеніе, потому что поведеніе предполагаетъ отрицательность, которая и снимается въ поступкѣ. Но если бы природа соотвѣтствовала нравственному закону, то этоѣъ законъ нарушался бы поведеніемъ, т.-е. снятіемъ сущаго. Такимъ образомъ, если мы это допустимъ, то возникаетъ такое положеніе вещей, при которомъ моральное поведеніе окажется совершенно лишнимъ и даже не находитъ мѣста. Слѣдовательно, постулатъ гармоніи моральности и дѣйствительности, которая установлена посредствомъ понятія моральнаго поведенія, направленнаго на согласованіе обѣихъ, гласитъ съ этой точки зрѣнія такъ: такъ какъ моральное поведеніе есть абсолютная цѣль, то абсолютная цѣль состоитъ въ томъ, чтобы не было моральнаго поведенія.
Если мы сопоставимъ эти моменты, въ которыхъ сознаніе топчется въ своемъ моральномъ представливаніи, то ясно, что сознаніе снимаетъ каждый изъ этихъ моментовъ въ его противоположности. Изъ этого слѣдуетъ, что для сознанія моральность и дѣйствительность не гармонируютъ, но для него это не важно, такъ какъ наличность этой гармоніи оно имѣетъ въ поступкѣ. Но оно не относится серьезно также и къ этому поведенію, потому что поведеніе есть нѣчто единичное, сознаніе же имѣетъ возвышенную цѣль, высочайшее благо. Но это благо опять-таки есть подтасовка дѣла, потому что этимъ устранялись бы всякое поведеніе и всякая моральность. Другими словами, оно не серьезно относится къ моральному поведенію, самымъ желательнымъ, абсолютнымъ для него является осуществленіе высшаго блага и исключеніе необходимости моральнаго поведенія.
2. [Разрѣшеніе моральности въ ея противоположность]. Отъ этого результата, сознаніе должно идти далѣе въ своемъ противорѣчивомъ движеніи н снова подтасовывать по необходимости снятіе моральнаго поведенія. Моральность есть бытіе въ себѣ; для того, чтобы она существовала, конечная цѣль міра не должна быть достигнута, но моральное сознаніе должно существовать для себя и находить противопо-ложную себѣ природу. Но оно необходимо завершается въ самомъ себѣ. Это обстоятельство приводитъ ко второму постулату гармоніи этого сознанія и природы, непосредственно въ немъ пребывающей, т.-е. чувственности. Моральное самосознаніе устанавливаетъ свою цѣль, какъ чистую, какъ независимую отъ склонностей и влеченій, такъ что эта цѣль уничтожаетъ въ себѣ всѣ чувственныя цѣли. Однако, это установленное снятіе чувственной сущности на самомъ дѣлѣ снова подтасовывается. Моральное самосознаніе поступаетъ, осуществляетъ свою цѣль, и самосознательная чувственность, которая должна быть снята, является какъ разъ этимъ посредствующимъ звеномъ между чистымъ сознаніемъ и дѣйствительностью; она является орудіемъ сознанія въ его осуществленій, т.-е. его органомъ, и тѣмъ, что называется влеченіемъ и склонностью. Поэтому, снятіе склонностей и влеченій не серьезно, такъ какъ онѣ являются осуществляющимся самосознаніемъ. На самомъ же дѣлѣ овѣ не должны быть подавлены, а должны только соотвѣтствовать разуму. Онѣ и являются соотвѣтствующими разуму, такъ какъ
жен быть выражен во всей природе, и моральный закон должен сделаться законом природы.
Если мы, таким образом, будем считать это высшее добро сущностью, то сознание вообще относится к моральности не серьезно. В этом высшем добре природа не имеет другого закона, чем моральность. Вследствие этого устраняется само моральное поведение, потому что поведение предполагает отрицательность, которая и снимается в поступке. Но если бы природа соответствовала нравственному закону, то этоеъ закон нарушался бы поведением, т. е. снятием сущего. Таким образом, если мы это допустим, то возникает такое положение вещей, при котором моральное поведение окажется совершенно лишним и даже не находит места. Следовательно, постулат гармонии моральности и действительности, которая установлена посредством понятия морального поведения, направленного на согласование обеих, гласит с этой точки зрения так: так как моральное поведение есть абсолютная цель, то абсолютная цель состоит в том, чтобы не было морального поведения.
Если мы сопоставим эти моменты, в которых сознание топчется в своем моральном представливании, то ясно, что сознание снимает каждый из этих моментов в его противоположности. Из этого следует, что для сознания моральность и действительность не гармонируют, но для него это не важно, так как наличность этой гармонии оно имеет в поступке. Но оно не относится серьезно также и к этому поведению, потому что поведение есть нечто единичное, сознание же имеет возвышенную цель, высочайшее благо. Но это благо опять-таки есть подтасовка дела, потому что этим устранялись бы всякое поведение и всякая моральность. Другими словами, оно не серьезно относится к моральному поведению, самым желательным, абсолютным для него является осуществление высшего блага и исключение необходимости морального поведения.
2. [Разрешение моральности в её противоположность]. От этого результата, сознание должно идти далее в своем противоречивом движении н снова подтасовывать по необходимости снятие морального поведения. Моральность есть бытие в себе; для того, чтобы она существовала, конечная цель мира не должна быть достигнута, но моральное сознание должно существовать для себя и находить противопо-ложную себе природу. Но оно необходимо завершается в самом себе. Это обстоятельство приводит ко второму постулату гармонии этого сознания и природы, непосредственно в нём пребывающей, т. е. чувственности. Моральное самосознание устанавливает свою цель, как чистую, как независимую от склонностей и влечений, так что эта цель уничтожает в себе все чувственные цели. Однако, это установленное снятие чувственной сущности на самом деле снова подтасовывается. Моральное самосознание поступает, осуществляет свою цель, и самосознательная чувственность, которая должна быть снята, является как раз этим посредствующим звеном между чистым сознанием и действительностью; она является орудием сознания в его осуществлений, т. е. его органом, и тем, что называется влечением и склонностью. Поэтому, снятие склонностей и влечений не серьезно, так как они являются осуществляющимся самосознанием. На самом же деле ове не должны быть подавлены, а должны только соответствовать разуму. Они и являются соответствующими разуму, так как
