Страница:Гербель Н.В. Немецкие поэты в биографиях и образцах (1877).pdf/104

72

КЛОПШТОКЪ.

Въ робкомъ его приближеньи. Но, ахъ! Абдіиловы взоры,
Ясны и тихи, неотвратимо смотрѣли на славу
Вѣчнаго Бora; его жь Абдіилъ не замѣтилъ. Какъ прелесть
Перваго утра, какъ младость первой весны мірозданья,
Такъ Серафимъ блисталъ, но блисталъ онъ не для Аббадоны.
Онъ отлетѣлъ — и одинъ, посреди опустѣвшаго неба,
Такъ невнимаемымъ гласомъ взывалъ издали къ Абдіилу:
«О, Абдіилъ, мой братъ! иль навѣки меня ты отринулъ?
Такъ, навѣки я розно съ возлюбленнымъ! Страшная вѣчность!
Плачь обо мнѣ, всё твореніе! плачьте вы, первенцы свѣта!
Онъ не возлюбитъ уже никогда Аббадоны — о плачьте!
Вѣчно не быть мнѣ любимымъ. Увяньте вы, тайныя сѣни,
Гдѣ мы бесѣдой о Богѣ, о дружбѣ нѣжно сливались,
Вы, потоки небесъ, близь которыхъ, сладко объемлясь,
Мы вослѣвали чистою пѣснію Божію славу!
Ахъ! замолчите, изсякните; нѣтъ для меня Абдіила,
Нѣтъ — и навѣки не будетъ! Адъ мой, жилище мученья,
Вѣчная ночь, унывайте вмѣстѣ со мною: навѣки
Нѣтъ Абдіила, вѣчно мнѣ милаго брата не будетъ!»

Такъ тосковалъ Аббадона, стоя передъ входомъ въ созданье.
Строемъ катилися звѣзды. Блескъ и крылатые громы
Встрѣчу ему Оріоновъ летящихъ его устрашили.
Цѣлые вѣки не зрѣлъ онъ, тоской одинокой томимый,
Свѣтлыхъ міровъ. Погружонъ въ созерцанье, печально сказалъ онъ:
«Сладостный входъ въ небеса для чего заграждёнъ Аббадонѣ?
О! для чего не могу я опять залетѣть на отчизну,
Къ свѣтлымъ мірамъ Вседержителя, вѣчно покинуть
Область изгнанья? Вы, солнцы, прекрасныя чада созданья,
Въ оный торжественный часъ, какъ, блистая, изъ мощной десницы
Вы полетѣли до юному небу — я былъ васъ прекраснѣй.
Нынѣ стою, помрачённый, отверженный, сирый изгнанникъ,
Грустный, среди красоты мірозданья. О, небо родное,
Видя тебя, содрогаюсь: такъ потерялъ я блаженство;
Тамъ, отказавшись отъ Бora, сталъ грѣшнымъ. О, миръ непорочный,
Милый товарищъ мой въ свѣтлой долинѣ слокойствія, гдѣ ты?
Тщетно! одно лишь смятенье при видѣ небесныя славы
Мнѣ Судія отъ блаженства оставилъ — печальный остатокъ.
Ахъ! для чего я къ Нему не дерзну возгласить: «мой Создатель?»
Радостно бъ нѣжное имя Отца уступилъ непорочнымъ:
Пусть неизгнанные въ чистомъ восторгѣ «Отецъ» воскліцаютъ!
О, Судія непреклонный! преступникъ молить не дерзаетъ,
Чтобъ хоть единымъ Ты взоромъ его посѣтилъ въ сей пучинѣ.
Мрачныя, полныя ужаса мысли, и ты, безнадежность,
Грозный мучитель, свирѣпствуй! Зачѣмъ я живу? О, ничтожность!
Или тебя не узнать? Проклинаю тотъ день ненавистный,
Зрѣвшій Создателя въ шествіи свѣтломъ съ предѣловъ востока,
Слышавшій слово Создателя «буди!» слышавшій голосъ
Новыхъ безсмертныхъ, вѣщавшихъ: «и братъ нашъ возлюбленный созданъ!»
Вѣчность, зачѣмъ родила ты сей день? Зачѣмъ онъ былъ ясенъ,
Мрачностыо не былъ той ночи подобенъ, которою Вѣчный,
Въ гнѣвѣ своёмъ несказанномъ, Себя облекаетъ? Зачѣмъ онъ
Не былъ, проклятый Создателемъ, весь обнажонъ отъ созданій?
Что говорю? О, хулитель, кого Предъ очами созданья