Я знаю: мнѣ не вынести разлуки.
Когда погаснетъ райская любовь,
Застынетъ очарованная кровь,
И упадутъ неистовыя руки.
Но пусть мой милый сладость солнца пьетъ,
Цѣлуетъ землю, дышитъ и живетъ“.
Напрасно ищетъ онъ ея объятій,
Дверь замкнута: они разлучены.
Ея черты такъ горьки и блѣдны,
И мать не сыщетъ ядовъ и заклятій,
Чтобъ вырвать дочь изъ рукъ безстрастной смерти.
Но лишь о немъ мертвѣя бьется сердце.
Бродя по саду, юноша случайно
Въ узлахъ корней бѣлѣвшую плиту
Рванулъ — увидѣлъ мракъ и пустоту
И въ трепетѣ проникнулъ въ холодъ тайный
Сквозь плѣсень и сырѣющую тьму
Въ тайникъ, еще невѣдомый ему.
Тамъ — въ камняхъ зеленѣющихъ и скользкихъ
Болѣзненный не умолкаетъ стонъ.
Туда старикъ безумный заточенъ
Въ халатѣ сѣромъ и позорныхъ кольцахъ.
Едва шаги пришельца онъ услышалъ —
Залепеталъ таинственнѣй и тише.
Я знаю: мне не вынести разлуки.
Когда погаснет райская любовь,
Застынет очарованная кровь,
И упадут неистовые руки.
Но пусть мой милый сладость солнца пьет,
Целует землю, дышит и живет“.
Напрасно ищет он её объятий,
Дверь замкнута: они разлучены.
Её черты так горьки и бледны,
И мать не сыщет ядов и заклятий,
Чтоб вырвать дочь из рук бесстрастной смерти.
Но лишь о нём мертвея бьется сердце.
Бродя по саду, юноша случайно
В узлах корней белевшую плиту
Рванул — увидел мрак и пустоту
И в трепете проникнул в холод тайный
Сквозь плесень и сыреющую тьму
В тайник, еще неведомый ему.
Там — в камнях зеленеющих и скользких
Болезненный не умолкает стон.
Туда старик безумный заточен
В халате сером и позорных кольцах.
Едва шаги пришельца он услышал —
Залепетал таинственней и тише.
