И юноша привыкъ къ ихъ ясной ласкѣ,
Привыкъ дремать подъ шорохъ веретенъ
И вслушиваться, какъ въ понятный сонъ,
Въ безпламенныя пѣсни ихъ и сказки,
И на лицѣ здоровья благодать
Румянцемъ алымъ вспыхнула опять.
Звенитъ еще одинъ замокъ призывный.
Здѣсь въ вышину уходятъ зеркала.
Здѣсь очарованная поняла
Душа напѣвъ родной и заунывный,
Гдѣ спитъ луна на зыби стѣнъ зеркальныхъ,
И льется музыка псалмовъ печальныхъ.
Откуда эта музыка, откуда?
Нахлынула, какъ гулкая метель,
Завѣяла, какъ шаткая качель,
И сердце знаетъ, что зачато чудо!
Вотъ брызнула безумная струя,
И закачалась райская ладья!
Отецъ земли! къ твоимъ садамъ я призванъ!
Благослови безпутную ладью!
Я безъ сознанья лепечу: люблю —
Я не одинъ, со мной завѣтный призракъ,
Съ тобой одной, въ одномъ лучѣ играя,
Я рвусь въ ворота огненныя Рая!
И юноша привык к их ясной ласке,
Привык дремать под шорох веретен
И вслушиваться, как в понятный сон,
В беспламенные песни их и сказки,
И на лице здоровья благодать
Румянцем алым вспыхнула опять.
Звенит еще один замок призывный.
Здесь в вышину уходят зеркала.
Здесь очарованная поняла
Душа напев родной и заунывный,
Где спит луна на зыби стен зеркальных,
И льется музыка псалмов печальных.
Откуда эта музыка, откуда?
Нахлынула, как гулкая метель,
Завеяла, как шаткая качель,
И сердце знает, что зачато чудо!
Вот брызнула безумная струя,
И закачалась райская ладья!
Отец земли! к твоим садам я призван!
Благослови беспутную ладью!
Я без сознанья лепечу: люблю —
Я не один, со мной заветный призрак,
С тобой одной, в одном луче играя,
Я рвусь в ворота огненные Рая!
